И сегодня стреляют - стр. 12
Тут как раз лодка ткнулась в отмель, и мотор у нее опять заглох. Бакшеев выпрыгнул в воду, за веревку потянул лодку ближе к берегу. И Матвеич перевалился через борт, и еще несколько баб с визгом ухнули в теплую воду, все вместе потащили полегчавшую лодку носом на песок.
Через минуты шумный табор раскинулся неподалеку у зарослей ивняка. Никто никуда не тронулся, все тут и принялись обустраиваться, будто сюда стремились из дальней эвакуации.
А Бакшеев снова уткнулся в свой мотор.
– В военкомат сколь раз ходил, – сказал он, не поднимая головы. – Не брали. Без белобилетников, мол, фашистов прогоним.
– Да уж куда тебе, больному, – поддакнул Матвеич.
– А теперь зовут. В ополчение. Вот и торопился. Всю ночь возился с лодкой, не бросать же.
– Да уж конечно, как не понять.
– Хорошо, ты пришел. А то я прямо издумался: на кого лодку оставить? Им что, – мотнул он головой на бабий табор. – Абы переправиться. А за лодкой глаз нужен. Вон сколько людей на той стороне.
Матвеич помолчал, прикидывая для себя эту новую перспективу – быть лодочником. Не молодой, сможет ли?
– Домой бы надо. Степку доставить.
– Доставишь, – оживился Бакшеев. – Счас вернемся – и давай. А потом приходи.
– Помоложе бы кого. С горючкой-то непросто. А на веслах – какой из меня весельник?
– Достанешь горючку…
– Мотор опять же. Кто без тебя починит?
– Будет работать. Я уж понял, отчего глохнет, сделаю.
– Скоро?
– Да часок-другой.
– Все у тебя часок-другой, – проворчал Матвеич, сам не понимая, на что сердится. – Ну, я тогда вздремну чуток, невмоготу уж. Вон там, в кустах. Разбудишь тогда.
Проснулся Матвеич за полдень, солнце уж через Волгу перевалило и висело ослепляющим прожекторным глазом над хорошо видным отовсюду серым кубом элеватора на той стороне – самого высокого здания во всем городе. Проснулся не от того, что выспался – в голове еще мутилось, – а от какого-то беспокойства, вдруг охватившего его. Не было слышно никаких голосов рядом, а издалека, с севера, доносились непрерывные стрекот и перестук, будто там целая бригада бестолковых молотобойцев лупила молотками по чему ни попадя. Потом заухало вдали, и Матвеич понял – взрывы.
Еще не убоявшись ничего, он встал: на севере, за Тракторным заводом, последнее время часто постреливали, там были полигоны. Бабы повскакивали со своих узлов, безотрывно вглядывались во что-то дальнее.
– Что там таке гортуется?!
– Обыкновенное дело, – успокоил их Матвеич. – Воевать учатся.
Он подошел к лодке, на носу которой во весь рост стоял Бакшеев, смотрел в бинокль.
– Дай-кось.
Отряхнул руки от налипшего песка, взял бинокль, покрутил колесико. Дальние дерева мешали глядеть, и он тоже забрался на высокий нос лодки, наполовину вытащенной на берег. Теперь можно было рассмотреть холмы на той стороне Волги, где за тракторозаводскими корпусами протекала невидимая отсюда речушка Мечетка. Что-то там дымило и двигалось. В какой-то миг почудилось Матвеичу, будто высунулись из дымов крохотные фигурки машин-утюгов, какие довелось ему недавно повидать в степи. Он еще повертел колесико, потер глаза и опять долго глядел, но, кроме дыма, больше ничего разглядеть не мог.