И полцарства в придачу… - стр. 27
– Даже спрашивать не стану, что ты там делаешь. – Всеслава недовольно поджала губы.
У художницы просто в голове не укладывалось, как ее в общем-то спокойная подружка за неполных три дня умудрилась нажить столько приключений. Обычно все было наоборот: она влипала – Лизавета выручала.
– Вытащи меня отсюда, пока никто не пришел, – взмолилась девушка.
Светловолосая голова скрылась из поля видимости. Послышались шаги, неясное бормотание, затем шорох – и в яму спустился конец крепкой и достаточно длинной палки.
– Хватайся.
Ну она и схватилась. А что еще оставалось?
Натужное пыхтение, сдавленное кряхтение, двухголосый визг – плюх! – и Славка удобно устроилась в луже. Только палка осталась торчать свободным концом из ямы.
– И что дальше? – Лизанда с ожиданием уставилась на подругу сверху вниз.
С минуту та раздумывала, а потом и вовсе со свойственной ей легкомысленностью махнула рукой.
– Да ничего особенного! Посидим немного, поболтаем, а потом появится Жайдан и поможет нам выбраться. Не спрашивай, откуда я знаю. Так всегда бывает. Стоит мне куда-нибудь вляпаться – он словно нутром чувствует.
Комментировать услышанное Лизавета не стала. Придет, и ладно. Только главное, чтобы раньше блондина не подоспел какой-нибудь зубастый и жутко голодный зверь. Вряд ли ее удачи хватит, чтобы испортить аппетит хищнику.
Вообще-то до верха не так уж и далеко. Если бы Славка ее подсадила, Лиза вполне смогла бы выбраться наружу. Но вместо рационального предложения девушка с благодарностью приняла протянутую ей рубаху и спросила совсем о другом:
– Так ты правда ничего не знала?
Подруга активно замотала головой.
– Вот еще, обманывала бы я тебя! – выдохнула она так горячо, что Лизе не осталось ничего другого, кроме как поверить.
Еще при встрече она обратила внимание на то, как изменилась внешность друзей. Не кардинально, но все же. Всеслава, которая обычно расхаживала в таких нарядах, которые и к предметам одежды-то можно было отнести с большой натяжкой, сейчас была облачена в широкие льняные штаны и длинную желтую рубаху с витой вышивкой на рукавах и вдоль ворота. Собственно, ее художница и пожертвовала подруге, оставшись в кружевном подтверждении того, что отказываться совсем от всех привычных благ иного мира она не собирается. Волосы, которых она даже в детстве в косу не заплетала, были затейливо уложены на макушке.
Еще сильнее перемены чувствовались в Жане. Дело было даже не в одежде. Ну что мужчине наряды! Те же самые штаны с рубашкой, только крой другой, более свободный, что ли. Но голубые глаза, и до того поражавшие своей одухотворенной глубиной, теперь и вовсе казались… волшебными. Другого определения царевна подобрать не могла. В обычно спокойной глубине сверкала красочная феерия. Гораздо ярче той, что Жайдан изображал на своих картинах.