И один в тайге воин - стр. 40
Подмигнув жене, парень вернулся к работе. Теперь, когда технология была отработана, дело пошло быстрее. Закончив вторую серёжку, Мишка осторожно прокатал пару на плите для дроби и, положив их на ладонь, поднёс Танюшке.
– Вот, дочка. Эти серёжки ты и будешь носить. Нравится?
– Очень, – тихо ответила девочка, завороженно глядя на украшение.
– Вот и слава богу, – улыбнулся Мишка и, подхватив её на руки, скомандовал: – Пошли. Сейчас всё и закончим. Настя, неси там из чулана первач.
Подскочив, девушка вихрем унеслась на кухню и, погремев там чем-то, вынесла в общую комнату четверть чистейшего первача, который Мишка использовал в медицинских целях, благо в нём было не меньше семидесяти градусов. Во всяком случае, горел он ярко и вспыхивал сразу. Взяв кусочек чистой холстины, парень тщательно протёр руки и, плеснув первача в блюдце, бросил в него серьги.
Другой тряпицей он протёр ребёнку ушки и, достав из шкатулки иглу, которой сшивал кожу, затеплил свечу. Прокалив иглу, он тщательно протёр её всё тем же первачом и, повернувшись к дочке, спросил:
– Ну что, Танюшка, готова малость потерпеть? Это не сильно больно. Я всё быстро сделаю.
– Делай, тятя, – подумав, решительно кивнула девочка и повернула головку, подставляя ему ушко.
Чмокнув её в макушку, Мишка пальцами потёр ей мочку, чтобы слегка уменьшить чувствительность, и одним быстрым движением пробил её насквозь. Вытащив иглу, он бросил её в блюдце с первачом и, подхватив серёжку, вставил её в прокол. Застегнув украшение, Мишка отступил и, заглянув дочке в лицо, спросил:
– Вторую будем колоть, или как?
– Коли, тятя. Ты не больно делаешь, – улыбнулась Танюшка сквозь слёзы.
– Мой характер, – рассмеялся парень, целуя её в нос, и снова взялся за иглу.
– Мне и вправду не больно. Страшно только, – призналась девочка.
– Не бойся, милая. Уж я тебе лишней боли точно не хочу, – поспешил успокоить её Мишка, массируя вторую мочку.
Операция повторилась, и спустя пару минут игла тихо звякнула о блюдце. Подхватив дочку на руки, Мишка поднёс её к зеркалу и, ткнув пальцем в отражение, сказал:
– Любуйся, красавишна. Ты теперь у меня совсем взрослая. Свои серёжки имеешь.
Забыв про боль и страхи, Танюшка принялась вертеть головой перед зеркалом, рассматривая себя во всех ракурсах. Глядя на неё, Мишка не мог сдержать улыбки. Встав рядом с ним, Настя положила голову ему на плечо и, пряча улыбку, еле слышно прошептала:
– Сказал бы кто, не поверила. Говорю же, руки у тебя золотые.
– Вы чем тут заняты? – спросила Глафира, влетая в дом. – Чего это вы хором к зеркалу прилипли?