И один в поле воин - стр. 84
Выходя, Генрих заметил, что лицо девушки стало бледным, взволнованным.
Генрих и Курт вернулись вместе, и не через пять минут, а через десять. Моники в комнате не было. На словаре лежала коротенькая записка:
«Пять минут прошло, и я могу уйти. Невежливо заставлять девушку ждать. Особенно, когда ее ждут веселые друзья. Я вас, возможно, когда-нибудь познакомлю с ними».
Генрих изорвал записку в мелкие клочки.
– Курт, пойди к хозяйке, попроси горячий утюг и скажи мадемуазель, что я прошу прощения за опоздание и жду ее.
Курт вернулся немедленно. Утюг он принес, но Моники не нашел. Мадам Тарваль сказала, что у дочери от дыма разболелась голова и она поехала покататься.
То, что Моника прочитала письмо, было очевидно. Листок был сложен совсем не так, как это сделал Генрих, и лежал совсем не там, где раньше. Да и записка была красноречива. Как умно написала ее Моника. Ни к чему нельзя придраться, а вместе с тем каждое слово так многозначительно… Друг поймет, а враг не догадается… И даже подписи не поставила, конспиратор.
Уехала кататься! Разболелась голова, по словам мадам. Теперь ясно, что маки будут предупреждены. Он может передать письмо Эверсу.
Генрих принялся разглаживать утюгом скомканный листочек.
– Неужели я не мог этого сделать, герр лейтенант? – обиделся Курт, вошедший в комнату, чтобы повесить в шкаф вычищенный мундир.
– Есть вещи, которые никому нельзя доверить, Курт.
– Мне вы можете доверить все, что угодно. Потому что нет человека, преданного вам больше, чем я. Разве что моя мать…
– А при чем тут твоя мать, Курт?
– А она пишет мне… Вот, послушайте. – Курт вытащил из кармана письмо и, чуть запинаясь от волнения, начал читать: – «Я каждый вечер молюсь о твоем лейтенанте, сыночек, потому что это он спас тебя от верной смерти, а вместе с тобой и меня. Ведь, кроме тебя, у меня никого не осталось. Служи ему верно, это я тебе приказываю как мать. За добро нужно платить добром. Иначе бог покарает и тебя, и меня, мое любимое дитя…»
– У тебя, Курт, хорошая мама, и она тебя очень любит. Передай ей от меня сердечный привет и напиши, что ты хорошо выполняешь ее приказ.
– О, я уже написал ей, что готов пойти за вас в огонь и воду. И я действительно сделаю это не колеблясь.
– В огонь тебе не придется прыгать по моему приказу, но, возможно, тебе придется выполнять кое-какие мои поручения, о которых будем знать только ты да я.
– Приказывайте хоть сейчас.
– Сейчас такой необходимости нет. Быть может, и не будет. А теперь подай мне мундир.
Генрих переоделся, чтобы идти к генералу и передать письмо, полученное от Жюльена Левека, но, взглянув на часы, сел в кресло и взял книгу.