И.о. Бабы-яги - стр. 16
Кроме того, ночной холод начал постепенно пробирать до костей. Поймав себя на том, что размеренно постукиваю зубами, я нашла на лавке дырявый платок и накинула на плечи.
– Когда холодно, печку топят…
В ворохе тряпья сверкнули зеленые глаза, которых, как и их обладателя, там еще секунду назад не было.
– Когда холодно, батареи включают! Или электрообогреватели! – огрызнулась я, с тоской поглядывая в маленькое окошко: солнце уже наполовину скрылось за деревьями. Еще немного, и в дополнение к промозглому холоду в избушке наступит кромешная тьма.
Додумавшись до такой простой истины, я забегала в полумраке, стаскивая на лежанку все тряпки, какие еще могла увидеть. Большое лоскутное одеяло, почему-то засунутое под самый потолок, я стягивала уже почти на ощупь. Сверху шмякнулось еще что-то вроде шубы, и я соорудила себе подушку. Забравшись в импровизированную постель, я глубоко вздохнула, намереваясь успокоиться и еще раз обдумать дикую ситуацию, в которую угодила.
Секунду спустя отвратительное дребезжание заставило меня подскочить и кубарем вывалиться из уютного тряпичного гнездышка. За окном ярко светило солнце, щебетали какие-то птицы, шуршал ветками узловатой яблони ветер. Я моргнула. «Вот тебе и обдумала ситуацию…»
Надеясь непонятно на что, я выглянула из окна. Но там за ночь ничего не изменилось. Тот же двор, частокол и непроходимый лес в качестве фона.
«Хотели новую жизнь – получите, – проворчала я себе под нос, накинув на плечи давешний платок. – И как теперь выбираться обратно в старую?!»
Но как я ни ломала голову, выход из сказочного театра абсурда не находился. То ли его просто не существовало, то ли мыслительному процессу мешал бурчащий от голода живот. Решив, что на пустой желудок все равно ничего умного не придумаю, я влезла на лавку, нацелившись на высокую полку, где многообещающим рядком стояли пузатые горшки, аккуратно прикрытые лоскутами белого полотна.
И тут снова задребезжало. Да так, что я чуть с лавки не сверзилась от неожиданности: по столу скакала железная тарелка.
«А это мысль!» – сообразила я, смутно припоминая, что в сказках было что-то такое для пропитания вроде горшка-самобранца, которому надо было велеть варить или не варить.
«Только во дворе, – пробормотала я, – а то кто его знает, что там на самом деле сказать надо. Получится, как вчера с избушкой, и зальет мне всю комнату супом… Или котлетами завалит…»
Представив, чем будут пахнуть кубометров двадцать котлет, полежав в тепле денька два-три, я скривилась и повторила уже вслух:
– Только во дворе.