I измерение - стр. 21
– Да тут вся деревня в курсе. Что я к вам зайду. – Ольга с усмешкой взяла письма и вместе с председателем вышли на крыльцо сельсовета. Кирилл Михайлович по-хозяйски взял в руки вожжи и поехал по укатанной дороге.
Лебедева рассматривала конверты. Одно письмо было от самого Долгова, а на другом родным ровным почерком выведено «от Т. Даниловой из г. Севастополя»
– Что ж вы, Дмитрий Иванович, сами на машине разъезжаете, а председатель все в двуколке трясется?!
– Мне машину для шика на поездки в город дали. Тем более машина не моя, а общая…
– Знаю, знаю, – отмахнулась она от Димки и задумчиво пошла к фермам.
Ольга закрылась в зимних ограждениях и быстро распечатала письмо от Сергея. «Странно, – думала она, разворачивая исписанный лист, – почему не сама Наташа написала, как это было всегда. Сергей мне никогда не писал. Может быть, что-то случилось?!» Но тревога сразу прошла, как только Ольга прочла первые строки, в которых Сергей расхваливал столичную жизнь. Описывал в ярких красках свою учебу на инженера-строителя, свою работу, работу жены Натальи, про сына Женьку, которого они отдали в детский сад. Рассказывал про самые разнообразные развлечения по выходным дням. Вся жизнь выходила сказкой в столице. Совсем иначе писала о Москве Наталья в предыдущих письмах, в которых жаловалась, что Женя никак не может привыкнуть к садику, у бабушки в Енисейце ему было бы намного лучше. В Москве душно, нет ни одной свежей струи, писала про неимоверную тоску по родному Енисейцу.
Все стало ясно: или отец, или, что скорее всего, мать Ольги попросили Сергея склонить её уехать в Москву. И теперь Сергей старается заманить Ольгу сомнительными письмами о красивой Москве.
С трепетом девушка открыла конверт из Севастополя. На неё веет теплый ветер морского бриза, мягко качается парус на сине-зеленых волнах, бухта, полная красивых белоснежных пароходов, кораблей с самыми различными названиями на самых разных языках; матросы с открытыми загорелыми лицами, суровые капитаны в белоснежных кителях и сияющих фуражках, – все это представляется Ольге под этим весомым и гордым названием – Севастополь.
«Привет, Ольга, – бегут аккуратные ровные строчки. – Вот, кажется, совсем недавно я стояла рядом с тобой на станции и плакала. Не буду кривить душой: всю дорогу мне было очень-очень плохо. И чем дальше от Енисея, тем хуже. Поначалу я и в Севастополе плакала по нашим кисейным берегам. Но ничего, человек быстро ко всему привыкает. Вот и я – привыкла.
Живу я на самом берегу моря в бараках, насквозь пропахших рыбой. Работаю у одного артельщика: чищу, сушу, разделываю, сортирую рыбу, и она мне так осточертела, хуже нашей пареной репы. Летом буду пробовать поступать в медицинский. Меня тут одна немка готовит. Я, кстати, благодаря ей, многое поняла и переосмыслила, да ещё и по-немецки говорить немного научилась. Сначала было странно слушать её и не понимать, вроде глухонемого. Но теперь я немного говорю по-немецки, а она по-русски. Очень занятный у нас диалог, кто бы со стороны послушал! Мы работаем и живем вместе. Её беременную тут бросил один испанский торговец. Представляешь, подлец какой! Я сразу нашего Адрианчука вспомнила. Какой он все-таки молодец! И ему, кстати, все вернулось: вон как хорошо живут, на зависть всем! А у Долговых, как я поняла из Наташкиных писем не все так гладко. Он, кажется, от неё здорово гуляет с москвичками. Вот она и рвется обратно в Енисейц. Думает, что такой отец, как Кирилл Михайлович, да еще и председатель, не даст чудить сынку. Да и её родители семье новоиспеченной распасться не дадут. А я не хочу вот так, как она, бояться за свою семью. Мне нужна хорошая, твердая опора. Хотя у меня, у бездетной, шансов нет. Судьба, судьба. Ну да ладно!