И имя ей Таня - стр. 8

– Хочешь, я побуду с тобой дома? Могу почитать. Ты знаешь, мне говорили, что я отличный чтец.

– Я тебе верю. Но мне надо просто поспать. Одной.

Мы сели в такси, и Таня откинула затылок на подголовник сиденья. Через семь минут она все такая же красная вышла около подъезда. Я остался в машине.

– Пока, – сказала Таня

– Пока, – ответил я.

Я волновался. Очень. Ответить себе на вопрос «почему?» я не мог. Таня была особенная и вместе с тем самая обычная. И это сочетание лишало других девушек практически всех шансов, а меня превращало в глупого и истеричного шизофреника. В оставшийся вечер я не мог найти себе места. Метался по комнате, как раненый зверь. «Это простуда, – говорил я себе. – Это всего лишь обычная простуда». Я успокаивался на несколько минут, открывал планшет, и тяжелые мысли снова без спроса забирались в мою голову.

Ночь прошла неспокойно. Я метался в агонии, словно загнанное в угол животное. Тревожное чувство меня никак не оставляло, и я все больше и больше удивлялся своей реакции. Если бы в тот момент кто-то мне задал вопрос, люблю ли Таню, я бы удивился глупости этого человека. «Конечно! – крикнул бы я ему в лицо. – Конечно!» А потом поразился бы собственному ответу.

Утром я поднялся разбитый и первым делом потянулся к телефону. Увидев на экране гаджета «7:07», моментально принял вертикальное положение. Мама с Лизой уехали на какую-то экскурсию, а меня оставили дома присматривать за двумя котами. Барсик и Василий презрительно таращили глаза в настежь распахнутую дверь спальни. Я подозревал, что это они ее и открыли.

– Мяу, – вежливо пискнул пикси-боб Барсик. Он больше походил на мужчину, проснувшегося после корпоратива, чем на заявленную в описании этой породы лесную рысь.

– Мр-р-р-мяу, – вторил ему горластый беспородный Василий. Это был рыжий скуластый кот, готовый в любой момент обоссать мой рюкзак. Чем он ему приглянулся – для всех оставалось огромной загадкой.

Еще 13 минут ушло на то, чтобы удовлетворить аппетит питомцев. Барсик ел только куриный фарш, Василий же отдавал предпочтение сухому корму. С завистью наблюдая за тем, как они набивают свои крупные тушки завтраком, я подумал, что им, наверное, очень хочется молока. Но два кастрированных товарища брезгливо отвернулись от суповой тарелки, в которую я налил целых пол-литра, и покинули кухню.

Пять минут ушло на то, чтобы сварить кофе. У Лизы была кофемашина, больше похожая на ракету или космический корабль, потому я выудил из верхнего шкафа обычную турку. Мамина подруга называла эту посудину джезва, и накануне мы с ней даже поссорились из-за того, что она никак не хотела соглашаться с тем, что джезва – арабское название, а турка – русское.