И грянул свет - стр. 12
– Зачем же они звали нас в гости?
– Для смеха, – предположил Костя, уткнувшись глазами в песок.
– Ну да, – кивнул Игорь. – Виноград мы наверное тоже едим, как… сальвадес. Или ещё чего-нибудь. Ладно. – Он хлопнул сына по спине. – Идёмте домой.
Пока возвращались с пляжа, погода поменялась – ветер стих, заметно похолодало, и начал сгущаться туман. Для Малаги это было явлением совершенно обычным, но сегодня, в этот «неправильный» сочельник страсть как хотелось чего-то необычного.
– Как будто снег пойдёт, да? – тихо заметил Костя и для большей наглядности зарылся носом в воротник куртки.
Отец промолчал, а мама вдруг стала напевать:
– Ма-аленькой ёлочке холодно зимой.
Тихонько, ласково. Будто колыбельную ребёнку. Отец широко улыбнулся и запел в унисон.
– И-из лесу ёлочку взяли мы домой.
– Как дети, – притворно вздохнул Костя и тоже подхватил.
Оказалось, что песню целиком знала только мама. Она старательно пела все куплеты подряд, Костя сбивался и прыгал с пятого на десятое, а отец вообще не заморачивался и раз за разом затягивал первые две строки. Причём всё громче и громче. Когда подходили к дому, он уже буквально горланил слово «маленькой», да ещё и пытался вальсировать с мольбертом. Бешеное пение эхом разносилось по всей улице, Костя хохотал в голос, даже бока заболели, а Кике пытался подвывать.
В соседских, окутанных гирляндами домах горел свет. Где-то шумели голоса, где-то громыхала «Feliz Navidad». Для испанцев эта песня была примерно тем же, чем для американцев – «Jingle Bells» или для русских – «Ёлочка». В общем, местные вовсю праздновали, и вряд ли кто-то слышал кошмарный отцовский вокал, но маме всё равно стало неловко.
– Вливаться, – напомнила она.
– Да ладно, – Игорь хмыкнул. – Мы же сальвадес.
Снова повисло тяжёлое молчание, все погрустнели, задумались.
– Сынок, – вдруг обратилась мама. – А почему ты бежал?
– Бежал? Когда?
– Ты сказал, что бежал из школы. Тогда, в пятницу. Но ты пришёл на час позже. Так откуда ты бежал?
– Из парка. Ну, в общем… Я там встретил одного человека. И он сказал, что Кике налил лужу в моей комнате. Понятия не имею, как он узнал, но…
– Что за человек?
– Какой-то инструктор.
– Костя, – Марина остановилась на лужайке и строго упёрла руки в бока. – Мы ведь с папой уже сказали – никакого мотоцикла до шестнадцати лет. Никакого вождения, никаких инструкторов.
– Нет, он – инструктор не по вождению, а… – Костя смутился. – Я толком не понял. Хотя говорил он по-русски.
– По-русски?! – отец, уже открывая входную дверь, вздрогнул. Обернулся и впился внимательным взглядом в сына. – Как он выглядел? Что говорил?