И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - стр. 16

– А я говорю, что надо этих супостатов на Медвежьих островах искать, коль прошлёпали мы их посудину. Не иначе они там на зимовку стали и норовят по весне дальше двинуться, – кипятился Олесов.

– Возможно, возможно, – барабанил тонкими пальцами по столу Кондаков. – Вы, Захар Алексеевич, как считаете, могут американцы пренебречь морскими границами и так глубоко внедриться на нашу территорию?

– Я казачий учитель, господин чиновник по особым по… и думать могу только о законе Божьем, арифметике Буссе и уставе городового полка. Другому не приучен.

– Хитришь, хитришь, старый! – пожурил урядник собеседника. – Кого ни спроси в округе, всяк дорогу к тебе покажет, каждая собака в тундре знает, что Лексеич – это голова. И неча тебе ваньку ломать перед господином уполномоченным!

Олесов как будто вспомнил что-то и продолжил уже в повышенном тоне.

– Скромнёхонький какой выискался! А как местных мужиков за усы и бороды таскать – это тебе что, недоразумение? А самовольно нерадивых казачков пороть да по тундре их до посинения гонять? Без разбирательства и позволения! Это тоже недоразумение? Я тебя спрашиваю! – Огромный кулак Олесова грохнул о стол с такой силой, что пустая алюминиевая миска подпрыгнула и перевернулась вверх дном. – Это преступление! Насилие над личностью, так сказать!

После произнесённой тирады урядник удовлетворённо крякнул. И в ожидании одобрения своей жёсткости в обращении с младшими по чину посмотрел на Кондакова. Тот продолжал равнодушно покачивать ногой. Старик тем временем вытащил из кармана душегрейки деревянную ложку и стал давить ею в своей миске подгоревшие щучьи котлеты. Зная проделки самого Олесова, его безудержную страсть к экзекуциям, наказанию казаков за малейшую провинность и нагнетанию страха на подчиненных, проступки казачьего учителя любому сведущему могли показаться пущими забавами.

– Насколько мне ведомо, по воде от Америки до нас аккурат чуток боле 80 вёрст, – как ни в чем не бывало продолжил бухгалтер, не глядя на побагровевшего от злости Олесова, не получившего на свою тираду даже одобрительного начальственного кивка, – и расстояние это при попутном ветре и верной лоции легко преодолеть можно. И глубина порядочна для шхуны, как там её кличут?

– «Алеут».

– Подходяшше название.

– Иноземцы должны причину большую иметь, чтобы так рисковать, – продолжил учитель. – Не с руки им сейчас супротив государства рассейского итить. Хлопотно боле.

– Вот и я говорю: хлопотно и не с руки. Готовьтесь в экспедицию с нами, Захар Алексеевич, будем искать лежбище этих заморских котиков. Послезавтра выступаем, покуда морозы не окрепли.