Хюррем, наложница из Московии - стр. 79
Когда у Гюльбахар начались схватки и позвали повитуху, по всей Манисе разнеслась радостная весть. Прошло много часов, и когда ночь сменилась утром, крик младенца огласил замерший дворец. Слуги бежали к шехзаде: «Благая весть! Благая весть! У вас, шехзаде, родился сын!»
Глашатаи ходили по улицам города и кричали: «Слушайте и не говорите, что не слышали! Наш султан Селим Явуз Хан, правитель всех континентов, по милости Аллаха во второй раз стал дедушкой. Слушайте и не говорите, что не слышали! У нашего шехзаде Сулеймана Хана родился еще один сын! Нового шехзаде нарекли Мустафой. Да будут дни Мустафы Хана долгими, путь светлым, а слава безмерной! Да ниспошлет Аллах долгих лет жизни Мустафе Хану, да ниспошлет ему легких путей, безмерной славы, да хранит Аллах нашего господина Мустафу Хана от врагов! Да благословит его наш пророк Мухаммед!»
После рождения сына Махидевран старалась удерживать Сулеймана подальше от государственных дел – по советам Хафзы Султан.
Гюльбахар Махидевран Хасеки нередко вспоминала, что творилось с ней, когда она слышала, что из Стамбула прискакал во весь опор очередной гонец. Тогда сердца обеих женщин уходили в пятки. Ведь гонец мог принести дурную весть – немилость отца. Испугалась она и в тот памятный день, но гонец склонился, чтобы поцеловать подол кафтана Сулеймана, и стало ясно, что судьба открывает перед ними новый путь. Хафза Султан заплакала. Плача, она молила Аллаха, чтобы ее сыну выпала судьба беспрепятственно взойти на трон. А Гюльбахар не знала ни что ей делать, ни что сказать. Сулейман, которому гонец посоветовал немедленно собираться в дорогу, лишь крепче обнял новорожденного сына и повернулся к ней:
– Ты была наложницей шехзаде, а сейчас станешь хасеки самого падишаха. Теперь ты вторая женщина во всей Османской империи после моей матери. А твой сын шехзаде Мустафа Хан – мой наследник.
Сулейман давно позабыл о первом сыне Махмуде, рожденном молоденькой наложницей Фюлайе. Никто не знал почему. Впрочем, никто и не спрашивал.
Махидевран навсегда запомнила взгляд Сулеймана, когда он садился на лошадь перед дальней дорогой. А еще она навсегда запомнила то, как он сказал: «Не думай ни о каком троне. Ты навсегда моя Махидевран, помни об этом всегда, Гюльбахар».
Махидевран долго смотрела Сулейману вслед, незаметно для себя поглаживая то место на щеке, куда Сулейман поцеловал ее перед дорогой в Стамбул.
С того самого дня, как Сулейман взошел на престол, Гюльбахар пришлось делить его со многими людьми. На его любовь претендовали десятки визирей, тысячи пашей, сотни тысяч беев, но это было неважно. Если не считать несколько случаев, когда в покои султана приводили девушек из гарема, Сулейман всегда возвращался к ней. Когда повелитель приглашал ее, она бежала к нему со всех ног. Молодой падишах всегда был рад ей и, целуя, приговаривал: «Ты моя роза, ты мое счастье!»