Хватка - стр. 33
Взрослые пришли за полночь. Видя, что земляной горб погреба ввалился внутрь, перепугались, стали звать детей. Те сонные, грязные, но слава богу целые стали выбираться сквозь завал наверх и с испугом смотреть на изможденные, перепачканные сажей лица дедушек, бабушек и мам.
Дед Моисей увидел Петра, подошел к нему и крепко обнял внука…
– Ото ж, унуча, – утирая слезы огромными ладонями, вздохнул он, – наделали, гады беды. У кого сарай, у кого хата, а кто и сам сгинул под бомбами. От так брат. Война. …А ты молодчина, Петрок. Як той сокіл всіх дітей крилами накрив, сберег…
– Я ж не один, – поднял голову внук, и посмотрел в сторону дочки агронома Пустового, – со мной Яринка…
– И Яринка молодчина, – устало подмигнул ему дед, – всі молодці, що цілі, а хаты, сараи, это дело наживное. Ничо, отстроимся еще, заживем лучше прежнего, нехай только все наши хлопцы вернутся с войны.
– Діду, а наша хата ціла?
– Наша целая, дзякуй Богу, – успокоил его дед, – и баба жива, и даж сарайчик не зачепило, ох, еще раз дзякую пану Богу. Малых наших ты сберег, будьмо як-то тепер жити…
– Моисей Евдокимович, – подошла мать Ярины, – мы перебросали сено, уложили, как вы сказали, можно идти.
– Корову отвели?
– Да.
– Ну, забирай детей, та идить до хаты, а мы с Петром Ляксеичем глянем еще разок, все ли в порядке, да и тоже придем.
Тетя Люба взяла на руки их младшего, Васька, Яринка обняла заспанную сестру Олэночку и собралась было свернуть за погреб Бараненок, на тропинку, что вела к дому агронома…
– Стой, доню, – опустила взгляд ее мать, – бомбами там… Погорело все у нас. Будем спать сегодня у Бараненок…
Яринка взяла за руку сестру и, будто не веря услышанному, сделала шаг к матери, но та повернулась и, плача в плечо обнявшего ее сынишки, молча пошла в темноту.
– От, брат, такие вот дела, – сказал дед, едва только Пустовые отдалились. – Не оставаться же им на улице. Соседям надо помогать. Хорошо, хоть корова их уцелела. И як тільки? Бомба рядом с сараем взорвалась, сруб и повалился, а корова, вот же живучая тварь, как-то рогамы бревна раскидала, да и выбралась. Чуть поймали. Скакала, как полоумная почти до правления. Завер-ну-у-ули. Ох, – снова вздохнул старик, – там, Петрок, у селі все горіло: и гумно, и людские хаты. С того краю мало что целого и осталось. Сельчан наших побило много, а уж сколько солдат! Ни один не уцелел. Все мертвые лежат.
– А немцы? – Неведомо к чему спросил внук.
– И немцы мертвые лежат, – махнул рукой дед, – и собаки. Видать и их побило.
– Всех?
– Кто их, хвостатых считал, Петро? – Пожал сухими плечами старик. – Пока тушили конюшню, кто-то вспомнил, что возле рощи псарня красноармейцев без присмотра осталась. Жалко стало, живые же твари в клетках сидять. Пошли глядеть, недалеко ведь, так там все загороди открыты. Кто-то их выпустил. Темно, не видать ничего, може де еще и бегають у селі. Не до них зараз, унуче.