Хватка - стр. 15
Выручила вторая, дальняя пушка. Тремя снарядами она заставила и этот Pz. III умолкнуть, а вскоре и вспыхнуть открытым огнем.
Стрельба становилась тише. Тут же от дальнего орудия прибежал младший сержант Малашин:
– Товарищ майор, – принялся он докладывать, но сидящий, откинувшись спиной на земляную стенку траншеи, Филиппов не дал ему договорить:
– Молодчина! – Прохрипел комбат. – Вовремя ты его. Мы оценили и без доклада.
– Я не за тем, – опустил взгляд Малашин, – стрелять больше нечем, в ящиках пусто…
– И у меня только два снаряда, – добавил откуда-то слева Вакуленко. – Зенитки тоже молчат. Немцы отползли и притихли, товарищ майор, – продолжил он. – Может, пока есть время, отойдем к нашим танкам?
– Какой, к черту «отойдем»? – Стал с трудом подниматься комбат. – Смотри! Видишь дым до самого Киева? Что там у Лопатина осталось? Ты знаешь?
Вакуленко опустил взгляд.
– Вот и я не знаю, – добавил Филиппов. – Там тоже было не густо с боеприпасами. Малашин, оставляйте орудие, а сами в распоряжение Вакуленко.
– Есть…
– Стой, – придержал раненый комбат слабой рукой молодого командира, – пошли пару своих разведчиков из расчета…
– У меня только один остался, товарищ майор.
– Ну так добавь к нему кого-нибудь, порезвее и поглазастее. Отправь их к резерву. Нужно оценить обстановку, пока немцы взяли передышку. Пусть найдут Лопатина, посмотрят, посчитают, что осталось из техники, что из лошадей. Слышишь, бабы орут? Никому не отвлекаться ни на проклятия, ни на разговоры, все узнать и бегом сюда!
– Есть, – повторил Малашин и, пригнувшись, посеменил по окопу.
– Плохо дело, командир, – глядя ему вслед, заметил Вакуленко. – Ну придет его расчет ко мне, а снаряды? Их от этого больше не станет. Винтовки, гранаты есть, но надолго этого не хватит.
– А пулеметы немецкие? – Понимая горькую правоту старшины, заметил Филиппов.
– Да что там эти пулеметы? – Отмахнулся командир расчета. – Из них ленты вылетают на «раз-два», так что и с боеприпасами к «немцам» тоже уже не густо. Надо что-то решать. Сколько могли мы продержались…
– Тебе сколько лет, Сергей? – Вдруг спросил комбат.
– Тридцать восемь…
– Ну вот, – морщась от боли, утерся от пота рукавом Филиппов, – не мальчик, мы с тобой почти сверстники. Это им, таким, как Малашин я могу что-то объяснять, но не тебе. Думаю, ты понимаешь, что нас оставили здесь не для того, чтобы бы мы подняли бучу и тут же отошли. Я вбил это себе в голову и тебе советую принять, как должное. Если каждый из нас не станет до последнего вдоха вгрызаться в глотку немцам, как тот парень с гранатой, мы не только Киев врагу сдадим, понимаешь? Что это за мысли про «отходить»?