Хватит! Политический детектив - стр. 38

– Я по поводу случая с Николаем Кузьмичом, – сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее и увереннее. – Скажите пожалуйста, кем вы ему приходитесь?

– Я его дочь, – ответила женщина.

– А как вас звать?

– Анна Николаевна.

– Анна Николаевна, мы готовим сейчас новый материал по вашей истории, и если вы не против, я хотел бы пообщаться с вашим отцом.

– Да были у нас уже журналисты… – разочарованно произнесла женщина, но всё-таки сделала шаг в сторону от двери. – Ну что же, проходите.

Я вошёл. Обстановка была бедная: рассохшееся жёлтое трюмо с зеркалом, по бокам обклеенное выцветшими детскими вкладышами от жвачки, погнутая жестяная вешалка, пол, покрытый порядочно истёртым и в нескольких местах вздыбившимся паркетом…

– Вы как, прямо сейчас к отцу хотите? – спросила женщина. – Просто он только что проснулся и лекарства ещё не принимал. Не знаю, сможет ли он отвечать вам.

– Я обещаю, что не отниму много времени, – уверил её я.

– Ну хорошо, ступайте за мной, – после некоторого колебания согласилась она.

Мы вошли в маленькую тесную комнатку, тускло освещённую единственным ночником в зелёном абажуре. В густом и пыльном воздухе при давно не открывавшихся окнах стоял пронзительный аптечный запах. Из мебели тут имелись только старый платяной шкаф, железная кровать и небольшой столик перед ней, тесно заставленный склянками и пузырьками с лекарствами, которые тихо звякали, когда по комнате ходили. Больной был до шеи укрыт толстым ватным одеялом, и на поверхности оставалась одна его голова, покоившаяся на тонкой как блин шерстяной подушке. Высохшее, измождённое, с заострившимися чертами лицо старика было так бледно, что казалось, будто в комнате из-за него становится светлее.

– Николай Кузьмич! – позвал я, осторожно шагнув к кровати.

Больной заморгал своими выцветшими водянистыми глазами и невидящим взглядом повёл кругом себя.

– Николай Кузьмич! – повторил я.

– Вы громче говорите, он оглох почти, – сказала за моей спиной дочь.

– Аня, ты тут? Что? Зачем? – вдруг заговорил Сотников дребезжащим голосом.

Женщина подошла к отцу и, наклонившись над кроватью, приблизила губы к его уху.

– Папа, к тебе журналист пришёл, хочет несколько вопросов задать насчёт деревенского дома, – громко и отчётливо, словно маленькому ребёнку, сказала она.

Старик отставил назад костлявые локти и сделал усилие, чтобы приподняться. Ворох белья, наваленный поверх его одеяла, зашевелился.

– Журналист? Я всё рассказал, – отрывисто произнёс он, испуганно глядя на меня.

– А с тех пор что-нибудь поменялось, может быть ещё что-то произошло? – спросил я.