Хватит! Политический детектив - стр. 26
– Ну а где заработаешь? – шептал блондин, перегнувшись через свой стол. – Если вот человек живёт в деревне, если у него нет никаких возможностей для того, чтобы продавать свой труд, учиться, если он даже до города доехать не может – и тех копеек нет. Что тогда ему делать?
– Если хочет, найдёт возможность, а остальное – отговорки, – флегматично отвечал Бурматов, разбирая что-то у себя на столе.
– Ну какую, какую возможность? – не сдержавшись, во весь голос горячо вскричал Саша. – Сам-то ты как в этой ситуации поступишь?
Бурматов не отвечал ему, отвлёкшись на что-то в своих бумагах.
– Вот вы рассудите нас, – не дожидаясь ответа, вдруг повернулся молодой человек ко мне. – Мы спорим по следующему поводу: не знаю, известно ли вам, но в социологии есть такое понятие как социальная мобильность – то есть возможность для человека подниматься по социальной лестнице, реализовываться, иначе говоря. Я утверждаю, что сегодня у нас в государстве для огромного числа людей такой возможности нет, перспективы любые отсутствуют, а значит, нет у страны и будущего. Вы согласны с этим?
– Я не знаю сути дела, – несколько растерявшись сказал я, переводя взгляд с разгорячённого и раскрасневшегося молодого человека на Бурматова. Тот смотрел на меня с ироничным сочувствием – вот, мол, и вы попались нашему забияке. – Тут надо опираться на какие-то исследования, данные, которых у меня нет, и я…
– Исследования, данные, – разочарованно протянул Саша, отчаянно махнув рукой. – Вы что, по сторонам не смотрите? Не знаете, как страна наша живёт? Вот наш город: работать негде, учиться тоже нет возможности, все должности заняты кумовьями да друзьями чиновников, собственное дело тоже не начнёшь без взяток. И вот он, – Саша театральным жестом указал на Бурматову, – утверждает при этом, что у нас тут равные возможности для всех.
– Я не это говорил, – презрительно процедил Бурматов. – Я говорил, что эта твоя социальная мобильность вообще даром никому не нужна.
– Да как же так! – вскричал Саша. – А если…
– Дай договорить, – спокойно продолжал Бурматов. – Ты вот кричишь, что кого-то там зажимают и ограничивают. Ну предположим, это так. Но ты у самых этих жертв эксплуатации спросил – устраивает ли их такая жизнь? Может быть, людям как раз и нравятся ограничения, нравится не иметь выбора? С чего ты решил, что это так уж плохо?
– То есть ты предполагаешь, что найдутся те, кто по доброй воле откажется улучшить свои бытовые условия, откажется от образования, культуры, наконец, банально от лучшего питания?
– Не предполагаю, а утверждаю, – сказал Бурматов.