Хватай Иловайского! - стр. 49
– Как называется? – икнул я.
– «Зелёная миля».
– Милая, а не… – Я начал осторожно приподниматься, договорить не успел.
– Труп крепче держи, – напомнила Катя и недрогнувшей рукой нажала на кнопку.
Мгновением позже меня ослепил ярко-зелёный луч, и глаза я уже открыл, сидя на соломенной крыше дядиной хаты. Тело несчастного царского курьера лежало рядышком, медленно сползая по соломе вниз. Я чудом успел поймать его за ворот нижней рубашки кончиками пальцев, а снизу уже гремел грозный голос старого генерала Иловайского 12-го:
– Да я тебе, шавка столичная, своей рукой холку намылю, если ещё раз хоть одно плохое слово про моего племянника скажешь!
– Но вы не можете отрицать его участия в поджоге дома графа Витицкого в Санкт-Петербурге…
– Где тот Петербург, а где мы? На чёрте он, что ли, туда за час слетал да назад обернулся?!
– …а также срыве международной научной конференции, стрельбе и разгроме…
– Ординарец! Всё, сил у меня больше нет… Ну не понимает он человеческого языка, давай сюда пару хлопцев с нагайками!
Я почувствовал, что пальцы немеют и долго удерживать труп у меня просто не получится.
– Вы не имеете права! Я нахожусь при исполнении! Если сию же минуту хорунжий Иловайский не будет…
Предательская солома скрипнула под моим сапогом, и мы вместе с курьером рухнули вниз! Он – удачно, прямо на голову лысого типа якобы из Третьего отделения. Я ещё более удачно, потому как прямо в заботливые руки моего добрейшего дядюшки. Счастливый момент! Я ткнулся носом в его могучую грудь, поиграл орденами и поднял на обалдевшего родственника самый преданный взгляд.
– Ты?!
– Я, дядя.
– Живой!
– А что со мной сделается?
– Тогда чего у меня на руках сидишь, ровно дитё малое?
– Детство вспомнил.
– А ну слазь!
– Разрешите исполнять?
– Да слазь уже, покуда я спину не надорвал. – Покрасневший от натуги дядюшка сбросил меня на утоптанную землю и кивком головы указал на мёртвое тело.
– Курьер. Тот самый, что был отправлен к нам с приказом. Доставлен мною по вашему приказу из Оборотного города. Там же был раздет и обобран до нитки. Но убит в наших краях, с какой целью – пока непонятно, – встав на ноги, отрапортовал я. – Дайте ещё пару дней, и выясню! Если, конечно, никаких более срочных дел нет. Ну там типа кофе подать или сапоги слюной начистить, чтоб аж горело!
Увы, он меня не слушал. Казачий генерал небрежным движением пальца отодвинул меня в сторону, даже забыв прилюдно обозвать балаболкой, и склонился над пришибленным жандармским чином. Тот пребывал в полной бессознательности, так что немногим отличался от лежавшего на нём мёртвого курьера. Рыжий ординарец на всякий случай постучал ему нагайкой по лбу, но столичный чиновник не отозвался.