Хуррит 2 - стр. 7

– Оставь свой нож в покое, я послал сына своего сына за едой. Говорить можно только после еды, это уважение к Эа, нашему богу плодородия и мудрости.

Этот пантеон богов меня начинал напрягать – каждый городок, каждое многочисленное племя или община имели целый ворох богов, а иногда и не только своих почитали, но и чужих.

Инлал словно погрузился в медитацию – на улице были слышны человеческие разговоры, шаги, шум работы гончарного круга. Наконец, я наткнулся на круг, но сейчас меня волновало другое.

– Почему ты сказал…

Эсор прервал меня жестом, требуя тишины. Через две минуты появилась женщина с таким же тюрбаном на голове. Она расстелила на полу лоскут чистой ткани, куда парнишка выложил лепёшки, напоминавшие лаваш. От лепёшек шёл запах пшеничного хлеба, на минуту мне показалось, что это самообман. Но запах был пшеничного хлеба. Не ячменный, к которому я привык за год, а именно запах выпечки из муки. Следом принесли лопатку козы, так, по крайней мере, она выглядела. Я хотел задать вопрос про пост, но вспомнил, что Инлал не хетт.

Эсор взял «лаваш» и разорвал его на три части, протягивая мне и Этаби. Хуррит презрительно повёл плечами, отказавшись принять угощение. Инлал словно и не ожидал иной реакции, глазом не моргнув, протянул мне лаваш. Достав из-за пояса бронзовый нож, хотел срезать мясо с лопатки.

– Подожди, – вытащив, протянул ему свой железный. Эсор взял и надавил пальцем на лезвие – выступила кровь.

– Ия, – в этот раз эмоции у него взяли верх, словно не веря своим глазам, надавил пальцем на свой: крови не было. Бронзовые ножи лучше, чем костяные или каменные осколки, но их нереально наточить, чтобы малейшее надавливание резало.

Отрезав мясо, Инлал передал мне нож. Первый кусок я протянул хурриту – поколебавшись, Этаби принял его. Передал ему свой кусок лаваша с тем же успехом. Из рук эсора кузнец не хотел ничего брать, но отказать своему другу не мог.

– Ты не сказал своего имени, – наевшись, Инлал откинулся назад, опираясь на стену.

– Арт.

– Арт? – словно пробуя на вкус, повторил эсор, – ты не хетт, не хурре, не эсор – кто же ты?

– Я Рус, моё племя очень далеко, – ушёл от прямого ответа, – но ты можешь считать меня хурре! – Не давая задать мне следующий вопрос, спросил сам:

– Ты сказал, что я пришёл за Инанной? Почему ты так сказал?

Инлал улыбнулся, перевёл взгляд на хмурого Этаби и спросил:

– Твой воин может не пытаться убить меня, пока я буду говорить?

– Этаби? – хуррит кивнул, когда я назвал его имя.

– Мы эсоры состоим в родстве с хурре, – издалека начал Инлал, – но хурре не желают это признавать. Много отцов назад, – слова Инлала я воспринял как множество поколений, – наш народ не делился на эсоров и хурре. Мы все были «Саг-гиг-га» – женщины рожали много детей, семьи становились больше, люди разбредались по разным землям.