Художница проклятий - стр. 37
– Джемма говорит, у тебя травма.
– А, да.
Брайер бросила взгляд назад, и Джемма одарила ее лучезарной улыбкой. Джемма ехала рядом со своим широкоплечим рыжебородым мужем Лью, который казался добрым и скромным, как деревенский трактирщик.
– Я вывихнула запястье, когда упала с дерева.
– Давай его сюда.
Брайер наклонилась в сторону из седла и позволила старому магу размотать грязные тряпки. За ночь ее запястье распухло, и девушка закусила губу, когда Эстебан стал тыкать пальцем в ее опухшую плоть и порезы на ладонях. Запястье Брайер резко вздрагивало в руке мага с каждым шагом их лошадей.
– А это не может подождать до того момента, как мы остановимся? – спросила художница, и ее глаза начали наполняться слезами.
– Будет лучше, если сделаем это на ходу. Остаточные следы магии будут так менее заметны, – Эстебан поднял тонкую руку, показывая выцветшие татуировки. Сведения обо всех заклинаниях, которые он когда-либо претворял в жизнь, отправлялись к властям через заклятие на его татуировках.
– Вы ведь маг голоса, верно? Что…
– Тихо, – Эстебан сосредоточился на запястье Брайер, и его взгляд затуманился. Маг ткнул пальцем в ее плоть, ведя вниз линию по наиболее опухшему участку. После этого он сделал глубокий вдох и запел.
Маги голоса пели не всегда. Слова обладали великой силой, и многие практикующие маги довольствовались тем, что выкрикивали инструкции и ожидали от магии подчинения. Рэднер, маг голоса с прилизанными волосами, который вместе с шерифом Флинном появился на пороге дома Брайер, был одним из таких магов. Он полностью отделил слова от красоты.
В своей прошлой жизни Брайер знала магов голоса, которые работали в разных стилях, однако ни у кого из них не было настолько же красивого и печального голоса, как у Эстебана.
В звучащей песне отсутствовали слова, лишь плавная череда слогов, которые лились из горла мага в убаюкивающем припеве. Всего за несколько секунд синяки и порезы на теле Брайер исчезли вместе с накопившейся усталостью. Высокие и низкие ноты сменяли друг друга в самой прекрасной мелодии, которую Брайер доводилось когда-либо слышать. Голос Эстебана был настолько завораживающим, что художница едва заметила, как порванные связки на ее запястье срослись вместе.
Весь лес затих, слушая песню мага. Птицы умолкли, и даже ветер будто бы застыл среди листвы. Когда голос мага постепенно смолк, на лицах остальных воров расплылись безмятежные улыбки, а глаза Лью блестели от слез. Брайер была не единственной, кто ощутил красоту и магию песни.
– Ну что? Сойдет? – спросил Эстебан, и его обычный голос прозвучал более хрипло, чем обычно.