Хтонь. Зверь из бездны - стр. 20
– Эх, я тебе сейчас так погожу!.. Когда – утром? – не отставал Стрижак. – Во время завтрака? Или позже?
– Чего? – вытаращила глаза Валька, будто ее спросили о ланче с английской королевой. – Ты чё, начальник, какой, в натуре, завтрак!
Вдруг она запела с хрипотцой:
От неожиданности все немного помолчали.
– Некультурный ты, начальник, тиливизир, видать, не смотришь, – вновь нарушила тишину Валька, кивнув на светящийся голубоватым светом экран. – Говорю же, поглядела Ленка мультики, «Ну, погоди!», и в школу почапала. Половина восьмого была, до открытия винно-водочного еще, почитай, три часа с половой!
Симфонический концерт закончился, и теперь на черно-белом экране громоздкого «Горизонта», похожего на старый комод, кривлялась и негромко напевала песенку забавная зверушка – то ли слоненок, то ли мамонтенок:
Казарин шагнул к пискляво поющему комоду и повернул рукоятку настройки громкости, выключив звук.
– Соберись, Валентина, попробуй вспомнить, что еще дочка делала перед уходом? Может, говорила чего? Собиралась куда-то кроме школы? – увещевал между тем Вальку Стрижак.
Та посмотрела на него мутным взглядом, подбоченилась и вдруг проорала хриплым басом, очень громко, куда громче прежнего:
В такт пению Котиха притопывала по грязному полу своими тумбообразными конечностями, и Казарин заметил, как из-под ее юбки на заскорузлые половицы упала красная капля.
– Да ты, стерьва, опять без трусов! – изумился старичок Фрол Кузьмич. – Кой раз примечаю – трусы не носишь!
Пьяная баба, дурачась, прошлась руки в боки по комнате и чмокнула Кузьмича, который был ниже ее на две головы, в румяную стариковскую лысинку.
Прохрипев очередную матерную частушку, Валька вместо изящного поклона высоко задрала грязный подол, явив миру пышные рыжие кудри.
– П… да! – благоговейно выдохнул Кузьмич и перекрестился, как на святую икону, матово сверкнув рыбацкой блесной «Гертруды». Похоже, последний раз он наблюдал подобное зрелище лет сорок назад. Слабо ойкнула почтальонка Зина. Даже Стрижак потерял дар речи – хотя Артем давно убедился, что майора вообще крайне сложно сбить с понталыку.
«Плеханов, Игнатов, Засулич, Дейч, Аксельрод», – машинально повторил про себя Казарин последовательность, памятную еще с юрфака. Нехитрый, но действенный мнемонический фокус, благодаря которому многие поколения советских студентов навсегда запоминали членов марксистской группы «Освобождение труда». Чтобы потом с отвращением к самим себе вспоминать эту совершенно бесполезную информацию в самые неподходящие моменты вроде этого.