Хтонь. Человек с чужим лицом - стр. 27
У Стрижака все-таки была отменная реакция. Если не врут физики и время делится на кванты, ему удалось перехватить руку Занюхина за многомиллионную долю секунды до того, как кусок стекла рассечет Насте сонную артерию. Псих, видимо, принял определенное решение и занес свое оружие над девичьей шеей. Но опустить руку ему не довелось – спасибо молниеносному Стрижаку.
Когда Артем бросился к Насте, Занюхин уже извивался на зассанном полу под навалившимся на него Стрижаком. Он сдавленно изрыгал угрозы различными адскими карами и плевался зубами, которые Стрижак тут же, не сходя с места, выбил ему рукояткой пистолета. Руки Занюхина были в крови. В Настиной крови?
Первым делом Казарин осмотрел шею любимой. Кроме нескольких неглубоких царапинок, оставленных зазубренным краем стекляшки, ран на ней не было. Артем облегченно вздохнул и поднял молодую женщину на руки. Настя открыла глаза. Потом положила ладонь себе на живот, на самый его низ, и проговорила:
– Артем, больно…
По ее гладким округлым бедрам текла кровь.
Казарин вынес ее в коридор, пинком распахнув хлипкую дверь нужника.
– Врача! – орал он, чувствуя, что его щеки заливает чем-то горячим, и никак не мог понять чем. – Да приведите же врача, падлы!
– А я ведь ему уже имя выбрала, – едва слышно прошептала Настя. – Я сразу решила – пусть его зовут Артемкой…
Испуганные психи жались к стенам. Затем сквозь заволакивавшую глаза пелену Артем увидел белые пятна медицинских халатов. Кто-то принял у него из рук отяжелевшее тело. Словно сквозь вату Казарин слышал торопливый тенорок Стрижака, увещевавшего врачей: те никак не соглашались отдать ему кого-то или что-то «под личную ответственность», а Стрижак настаивал, ругался, грозил. Наконец люди в фуражках с кокардами провели куда-то упиравшегося Занюхина. Возле Артема они слегка замешкались, и он увидел, как Занюхин поднял к лицу окровавленные руки, провел ими по щекам, по губам, благоговейно вкушая кровь словно святое причастие:
– Через наше высокомерие и гордость мы имеем это питие, пусть он станет для нас эликсиром жизни, – услышал он, как будто издалека, надтреснутый голос маньяка.
Но сильные руки людей в форме уже повлекли его куда-то. А Артем, слепо шаря руками по стенам, прошел обратно в туалет. Нащупал там привинченную к стене пластмассовую хреновину какие обычно имелись в каждом советском трамвае.
«ДЛЯ ИСПОЛЬЗОВАННЫХ БИЛЕТОВ» – гласили крупные литые пластиковые буквицы. Билетов куда? Артем запустил пальцы внутрь хреновины и вытянул наудачу бумажку. Это был пожелтевший обрезок газеты. Туалетная бумага в Советском Союзе уже давно была жутким дефицитом, и ее заменили вот такие аккуратно нарезанные листочки. Людей не пугали даже упорные слухи, будто в типографской краске содержится свинец, который годами накапливается в прямой кишке, вызывая рак. В дело не шли лишь изображения коммунистической символики и портреты вождей – по крайней мере, здесь, в больнице, их всегда, по негласному приказу главврача, выстригала маникюрными ножничками сестра-хозяйка. Часто и такого самодельного «пипифакса» не хватало – и тогда психи использовали вместо него пальцы, творя фантастические узоры и даже целые картины на замурзанных сортирных стенах. На одной из них какой-то сумасшедший художник изобразил таким необычным способом «Тайную вечерю», довольно точно повторяющую фреску, написанную Леонардо в монастыре Санта-Мария-делле-Грацие в Милане.