Хтонь. Человек с чужим лицом - стр. 18
Полосатый между тем наклонился, отковыривая от кучи какой-то кирпич. Из образовавшейся ямки он что-то вынул – Артем не разглядел, что именно, так как человек-матрас стоял к нему спиной. Затем одетый в пижаму мужик начал разгибаться. Одновременно наверху, в проломе крыши, мелькнула какая-то тень. И вслед за этим, как в замедленной киносъемке, внушительный кусок строительных конструкций неторопливо полетел вниз, постепенно ускоряясь на лету.
Вот полосатый выпрямился, нервно комкая в руках что-то все еще не видимое Артему. Вот он воровато огляделся вокруг. Вот, видимо, заметил накрывшую его тень, потому что начал подымать голову вверх. Но сделать это он не успел. Кусок кирпичной кладки опустился ему точно на темечко. Звук был такой, словно лопнул упавший на асфальт арбуз. Пижамный как-то весь скукожился, затем покачнулся, схватившись за голову, и плашмя полег на кучу битого кирпича.
Артем подобрался, в кровь ударила мощная струя адреналина. Он всегда испытывал чувство, подобное алкогольному опьянению, в те моменты, когда нужно было действовать решительно и быстро. Казарин бросился к упавшему и, схватив его за обутые в шлепанцы ноги, оттащил от опасного места, где по краям дыры угрожающе нависали обломки стен и балок. Затем перевел дух и взглянул на пострадавшего.
Голова бедняги от удара ушла в плечи чуть ли не по самые уши, так, что Артем сразу понял: дело – труба, позвоночнику хана. Однако даже в изуродованном почти до неузнаваемости человеке Казарин сразу опознал Шкуркина – его глуповатую добродушную морду было ни с чьей не спутать. Рядом лежала помятая фотография Насти, которую псих только что выронил из ослабевших рук.
– Шкуркин, ты как здесь? – только и мог вымолвить Артем. – Ты ж в палате остался?
Кожа вокруг глаз «секс-диссидента» уже наливалась угрожающей синевой, словно он надел темные очки. Скорее всего – перелом основания черепа[3], сообразил Казарин. Не жилец…
– Я через подвал пролез, пока ты с заколоченными дверями возился, – с трудом разлепил опухшие губы Михаил Евграфыч, жалобно глядя на Казарина глазами смертельно раненного енота. – Есть там одна лазейка…
– Я сейчас за врачами сбегаю… – проговорил Артем, в душе понимая, что все уже бесполезно.
– Не надо, – остановил его Шкуркин. – Артем, я умираю…
Казарин сорвал с себя верхнюю часть пижамы, скомкал и подложил бедолаге под голову. А сам направился к выходу, чтобы привести помощь или хотя бы рассказать кому-нибудь из персонала о случившемся.
– Артем! – вновь прозвучал за спиной слабый голос.
Казарин обернулся.