Хрустальный грот. Полые холмы (сборник) - стр. 136

– Насколько мне известно, нет.

– Двурушничает?

– Возможно. Но поверить в это трудно. А может быть, все это ничего не значит. Я так понимаю: он только что женился и, скорее всего, просидел всю зиму у себя в замке просто для того, чтобы молодой жене не было скучно. А возможно, он предвидел, что будет с Вортимером, и предпочел для виду сохранить верность верховному королю, чтобы сберечь свою голову и продолжать служить моему делу. Но пока я не разузнаю, в чем дело, посылать людей прямо к нему я не могу. Вдруг за ним следят? Так что отправляйся к Галапасу и разузнай, что происходит в Уэльсе. Я слышал, Вортигерн окопался где-то в тех местах, а Восточную Британию он предоставил Хенгисту. Придется сперва выкурить из норы этого старого волка, а потом защищать Запад от саксов. Но действовать придется быстро. И мне нужен Каэрлеон!

Он поднял голову.

– Я пошлю с тобой твоего старого приятеля – Маррика. Он вернется обратно, и ты пришлешь весточку с ним. Будем надеяться, что там все в порядке. Думается мне, ты и сам будешь с нетерпением ждать вестей!

– Ничего, перебьюсь, – сказал я.

Он ничего не ответил – только вскинул брови и снова склонился над картой.

– Садись. Я объясню, что от тебя требуется. Скоро ты сможешь отправиться в путь.

Передо мной колыхалась занавеска.

– Я буду страдать всю дорогу!

Он поднял голову – и рассмеялся.

– Клянусь Митрой, я об этом и не подумал! Но тогда, наверно, и я тоже? В каком жалком виде прибуду я домой!

– В свое королевство, – сказал я.

Я отправился в Британию в начале апреля, на том же суденышке, что и в прошлый раз. Но это путешествие разительно отличалось от первого. Я был уже не беглец Мирддин, но Мерлин, хорошо одетый молодой римлянин, у которого были слуги и деньги в кармане. Мирддин всю дорогу провалялся нагишом в трюме, а Мерлину предоставили уютную каюту, и капитан всячески оказывал ему внимание. Одним из моих слуг был, разумеется, Кадаль, а вторым, как это ни смешно, Маррик. Ему это смешным отнюдь не казалось. Ханно к тому времени уже не было в живых – он перехитрил самого себя, пытаясь провернуть одно дельце, связанное с шантажом: добыча оказалась ему не по зубам. Разумеется, я старался ничем не выдать своего родства с Амброзием. Но ничто на свете не могло бы заставить меня расстаться с драконьей фибулой. Я пристегнул ее к тунике с изнанки. Вряд ли кто-то мог признать во мне того беглеца пятилетней давности, и, конечно, капитан не подавал виду, даже если и узнал меня, но я на всякий случай держался как можно высокомернее и говорил исключительно по-бретонски.