Хрущёба № 17 - стр. 25

Потом посмотрела на Александру Петровну, пунцовевшую на балконе. Нахмурилась. И стала считать про себя. Досчитав до тридцати, она увидела, что Александра метнулась с балкона. Сталина Ильинична почувствовала холодок в животе и страшное раздражение. Спихнув соседского кота с балкона и удовлетворив свою кровавую жажду мести его пронзительным удаляющимся «мяяяв», она гордо ушла с балкона и спряталась за занавеской, чтобы не терять контроля над ситуацией. Она не спала всю ночь, так и не дождавшись Александры Петровны во дворе, где гуляла со всеми соседскими детьми, а потом с пьяницами до самой ночи. Уговаривала себя, мало ли кому вручила хозяйственную сумку с деликатесами Краюшкина, которая легко выпорхнула из подъезда спустя десять минут, как махала ладошкой Александре Петровне, отдыхающей на балконе. Но жизненный опыт змеёй шептал ей в левое ухо, что сумка осталась в квартире № 9 на третьем этаже первого подъезда. У её подруги и соратника по борьбе Александры Петровны. И есть ли у неё теперь подруга? Вот о чём думала Сталина Ильинична, горько плача в тёмной ночи, скукожившись в одиночестве на лавочке у подъезда.

Пётр Никодимыч стоял, не зажигая света на кухне, и смотрел на рыдающую Сталину Ильиничну. Просчитывая, когда следует начать третий акт драмы «Макбет». Ничто не дрогнуло у Петра Никодимыча, только чувство удовлетворения от правильно просчитанной реакции Сталины мурчало чёрным котом в его душе.

* * *

Посовещавшись рано утром с Краюшкиной, они решили провести ещё раза три приношения продуктов в первый подъезд на глазах у всех. Чтобы окончательно забить гвоздь в гробовую доску дружбы между Сталиной и Александрой.

Ровно месяц Краюшкина по субботам после ленивого завтрака выходила расфуфыренная с сумкой деликатесов и не спеша, давая возможность Сталине Ильиничне насладиться этим зрелищем, пересчитать все деликатесы и примерно прикинуть астрономическую сумму даров, шла в первый подъезд. Александра поначалу беззаботно стояла на балконе, принимая солнечные ванны и поливая цветы, но как только видела Краюшкину, направлявшуюся к подъезду и приветственно, словно с трибуны, махавшую ей рукой и даже кричавшую чтото ободрительное, постыдно бежала. Не просто бежала, а в раздражении хлопая дверью балкона и крича чтото невразумительное. Потому что она понимала, о чём думала в этот момент пронзительно глядевшая на неё Сталина Ильинична, мученически поджавшая губы. В самых страшных предрассветных снах Александре Петровне стало сниться, что теперь на неё ктонибудь бдительный напишет куда следует.