Хрупкие создания - стр. 9
Дверь кабинета распахивается, и скрип петель заставляет всех умолкнуть, затаить дыхание. Я прижимаю к груди ладонь. Мистера К. встречают аплодисментами. Его секретарь подходит к доске, у него в руках бумаги. Мистер К. оглядывает зал.
– Подождите! Стойте, стойте! – Он поднимает руку, и секретарша останавливается.
Мистер К. проходит сквозь толпу. Он темен, почти зловещ – одет во все черное. Антон Козлов, русский танцор.
Меня трясет от волнения.
Перед мистером К. расступаются, расчищают путь. Опускаю взгляд. Рядом с ним мне всякий раз неуютно, так и не смогла от этого избавиться. Я унимаю дрожь в руках, заставляю мышцы расслабиться, а сердце – замедлить ход. Слышу, как учащается дыхание соседок. Все мы – клубок нервов и сосредоточены до тошноты. Стараюсь использовать мамину успокаивающую технику: представляю, как слушаю шум моря через большую розовую ракушку, которую отец прошлым летом нашел на Гавайях. Настраиваюсь на знакомые звуки, но выходит плохо. Слышу шаги, вижу свое отражение в начищенных до блеска черных туфлях. Мистер К. касается моего подбородка, и через мгновение я смотрю в его зеленые с искорками глаза. На лбу выступает пот. Чувствую привкус крови во рту и вспоминаю мамины краски. На меня все смотрят. Даже учительницы.
Родители замолкают, и тетя Лиа тоже. Облизываю пульсирующую ранку на губе. Лицо мистера К. маячит передо мной. Я краснею и не могу отвести взгляд. Все вокруг замирает.
3. Джун
Мистер К. прервал свою речь из-за Джиджи. Это ужасно, конечно, но мне нравится видеть, как ей прилетает за задумчивость. Интересно, все калифорнийцы такие? Пусть знает свое место. Мистер К. не говорит ни слова, но я-то знаю, что он имеет в виду: слушай внимательно. Всегда.
Я отпиваю чая из термоса, чтобы скрыть улыбку. Горькие ягоды китайского лимонника греют и успокаивают желудок. Борюсь с желанием отойти в уборную, чтобы склониться над фаянсовым другом и выблевать сегодняшний обед. Но как такое пропустить? Надо быть в курсе событий.
Секретарша мистера К. прижимает список к сердцу, словно мы ринемся выцарапывать его… Хотя мы могли бы.
– Сияние, – произносит мистер К., а потом повторяет это еще раз пять, просит танцоров дать определение слова, описать, как оно должно смотреться на сцене, грозит перенести результат распределения ролей на попозже, если ему не ответят.
Танцоры дрожат и запинаются – какие уж там ответы? Если б меня спросил, я бы сразу ответила: сияние на сцене внутреннее. Это значит не играть персонажа, а быть им. Такое мало кому под силу, но мне – так точно. Но ролей мне не дают, как бы удачно ни проходили пробы. Нужно время.