Хроники Заводной Птицы - стр. 80

, считая проходивших мимо плешивцев. Наша позиция, с которой мы могли видеть головы людей, поднимавшихся и спускавшихся по ступеням лестницы в подземку, позволяла точно определять степень облысения. Мэй называла мне категории: А, Б, В, а я записывал все это в анкетные листы. Было видно, что эту операцию она проделывала уже много раз, – ни разу не запнулась и не поправилась. Девушка быстро и уверенно разделяла прохожих на категории и тихонько, чтобы не привлекать внимания прохожих, называла их мне. Когда мимо проходили сразу несколько лысых, она начинала тарахтеть как пулемет: – А, А, Б, В, Б, А. Один пожилой мужчина элегантного вида (у него была замечательная седая шевелюра), понаблюдав за нами, спросил:

– Позвольте полюбопытствовать: что это вы делаете?

– Собираем данные, – бросил я.

– А для чего? – не отставал он.

– Для социологии.

– А, В, А, – не останавливалась Мэй.

Мужчину мои слова явно не убедили. Он еще какое-то время продолжал смотреть на нас, но в конце концов махнул рукой и ушел.

Часы на здании универмага «Мицукоси» на другой стороне улицы пробили четыре. Мы закрыли папки и снова направились в «Дэйри Куин» выпить кофе. Хотя работа и не требовала особых затрат энергии, у меня как-то странно затекли плечи и шея. Может, оттого, что мы производили наши подсчеты тайком. От этого я испытывал нечто похожее на угрызения совести. В метро, по пути в офис на Симбаси, я поймал себя на том, что автоматически распределяю всех попадавшихся на глаза лысых по категориям: Б, В… Я чувствовал, что в буквальном смысле дурею от этого, пробовал остановиться, но бороться с инерцией оказалось не под силу. Мы сдали листы в опросный отдел и получили причитавшиеся деньги, кстати, вполне приличные для потраченных времени и сил. Я расписался в ведомости и спрятал деньги в карман. Мы снова вошли в метро, доехали до Синдзюку, пересели там на ветку Одакю и отправились домой. Уже начался час пик, и народу в вагоне было много. Я давно не ездил в переполненной электричке, но особой ностальгии не почувствовал.

– Ничего работенка, правда? – спросила Мэй, стоя рядом со мной в вагоне. – Легкая, и платят нормально.

– Ничего, – согласился я, посасывая лимонный леденец.

– В следующий раз поедем? Туда раз в неделю можно ездить.

– Почему бы и нет?

– Послушай, Заводная Птица, – сказала Мэй после небольшой паузы – с таким видом, будто это только что пришло ей в голову. – Интересно, почему люди так боятся облысеть? Думают, наверное: раз появилась лысина – значит, скоро жизни конец. Вылезают волосы у человека – ему начинает казаться, что вместе с ними и жизнь уходит, что он все быстрее приближается к смерти, к последнему звонку.