Хроники Януса - стр. 114
Испарина появилась у него на лбу. Он надул щёки и сплюнул на пол остатки.
– Что же ты наделала! – вскричал он чуть не плача. – Дай мне гусиное перо, чтобы я мог пощекотать глотку и исторгнуть это вон!
– Поздно, Гней, поздно. Это действует очень быстро. Мне так жаль! Но будь мужественным. Не ты ли мне сказал, что готов умереть за меня?
– Но я не хочу умирать за тебя! – заорал он так что, что задрожала ваза с цветами, а у меня чуть не лопнули перепонки.
И тут Гней испустил смрадный запах.
– Вот, это начинают гнить твои внутренности, – погрозила я пальцем. – Немедленно выпей воды, чтобы замедлить действие.
И он тут же выпил воды, от которой слабительное действует лишь сильнее…»
После её рассказа я хохотал до коликов в животе. Были у Фабии в запасе другие истории, с которыми она делилась со мной, не скупясь на подробности. Но, думаю, о разговорах с действительно достойными юношами, Фабия предпочитала умалчивать.
Так или иначе, все эти встречи-смотрины ни к чему не привели. Она так и не выбрала себе жениха, а её кавалеры не получали того, что ожидали. Её родители всё больше и больше злились на неё, но Фабия оставалась Фабией…
Когда она узнала о Плинии, то подумала, что я переменил к ней отношение, так как расценил её поведение как лицемерное: делая всё, чтобы распалить во мне страсть, она оставалась неприступной – из чего Фабия сделала вывод, что у меня просто лопнуло терпение и я пошёл искать девицу посговорчивей. Так она решила. Узнав же о моих встречах с Плинией, она приревновала к ней – и именно через это чувство ревности обнаружила, что на самом деле сильно любила меня. Плиния, обычная незнатная девушка из плебейского рода, которой далеко до её красоты, изысканности и ума сумела переманить меня, полагала она. Для таких, как Фабия, осознать это было крайне унизительно. Если бы всё это произошло, когда у Фабии была уйма женихов, из которых ей было что выбрать, а со мной была неопределённость, она бы не придала значения. Но слухи про её характер быстро разносились по Риму, и молодые люди уже думали дважды, прежде чем посвататься за неё. Фабия поняла, что ей либо нужно переменить себя, чтобы найти супруга, либо определиться в отношениях со мной. Первое для неё оказалось труднее второго, ибо для этого ей бы пришлось подстраиваться, а со мной она была самой собой. Я же, как я сказал раньше, стоял на месте и «балансировал на канате».
… Но вот я встретил Плинию. Фабия, узнав о ней и сопоставив с собой, решила, что та не идёт ни в какое сравнение с ней, и если уж Луций позарился на неё, значит было только одно: эта девица затащила его в постель. Луций будет обязан взять её в жёны, чтобы избежать скандала. Такая мысль о, якобы, низости Плинии не давала ей покоя; при том, Фабия, считая себя благородной, думала, что сама давно бы могла сто раз соблазнить меня, но не пользовалась этим. Ревность, которую она обнаружила в себе, распаляла её всё больше и больше. Вскоре она решила положить конец неопределённости. Она сама отправилась к Плинии для разговора.