Хроники Ворона. Книга первая - стр. 2
– Не волнуйся, сын, – она изобразила предельную беспечность, на какую только была способна. – А теперь беги в столовую. Сейчас будем ужинать.
Мартин послушался. Глядя ему вслед, Анжелика заметила – он подрос. Подрос – значит, повзрослел. Повзрослел – значит, стал чуть сильнее, чуть умнее и чуть более чутким, чем был. Чуть более чутким…
Пугающая мысль пронзила её сознание: Мартин скоро станет настолько взрослым, что ему и не понадобится никаких разговоров, чтобы распознать ложь в ее словах. И тогда открывшаяся истина породит горе в его молодой душе. Вместе с горем появится обида, а затем взрастет и ненависть.
Мартин будет ненавидеть ее за многократно произнесенную ложь, и это станет еще одной каплей боли на и без того исстрадавшейся душе Анжелики. И все же она тянула с тяжелым разговором. Была слишком слаба для него.
Уверившись, что сын ее не услышит, она разрыдалась, закрыв лицо руками.
А ворон не улетал. Проплакав несколько минут, Анжелика обнаружила его по-прежнему сидящим на перилах балкона. Дерзкое вмешательство в тайну её боли разозлило женщину:
– Брысь отсюда, пернатая дрянь! – выпалила она сквозь плач и махнула рукой в сторону ворона, пытаясь его спугнуть. Но тот оказался упрямым и даже не думал улетать. Он лишь потоптался немного, сместившись при этом едва ли больше, чем на сантиметр, и уставился на Анжелику черным жемчугом своих глаз.
Многое ощутила Анжелика в том взгляде: в нем была и сила, и магнетизм, и щекочущая любопытство тайна, и даже вкрадчивое понимание священнослужителя. А ещё – обещание…
«Наверное, я схожу с ума».
Она попыталась отвести взор, но не смогла: притяжение вороньих глаз было всеподавляющим, и Анжелике вдруг стало казаться, что она смотрит и не в глаза вовсе, а в отзывающиеся эхом черные бездны.
Но страха не было. Неведомо как Анжелика чувствовала: птица ее понимает. Ощущает ее отчаяние, ее боль и ее ненависть.
В легендах об афрейских воронах говорилось, что они неспроста склонны слушать людскую болтовню: желание, высказанное им, якобы, обязательно сбудется. С оговоркой, однако, на принципиальные условия: оно должно быть о мести. О смерти. Оно обязано быть наполненным злобой и горечью несправедливо обиженного, ибо ворон принимает желания только от тех, кого сильные мира во все времена предпочитали загонять в угол, пережевывать, выплевывать и топтать. Таковой являлась и Анжелика.
Сторонники здравого смысла скажут: «брехня». А суеверные отмахнутся от них и продолжат искать в обросших легендами птицах последнюю надежду на заслуженное возмездие. Искать и просить. Молиться воронам с горы Афрей как ожившим идолам.