Хроники Реликта. Том II - стр. 49
– Это Берестов!
– А мерцающий шар?
– Неужели сам не догадался? Это мог быть только серый призрак.
О том, что Конструктор миновал ловушку Т-конуса, по «струне» ушел к Солнечной системе и остановился за орбитой Плутона (остановился – то есть стал двигаться со скоростью Солнца в пространстве), Анастасия узнала только на второй день после своего возвращения из района расположения Т-конуса, и не от Грехова, а от Егора. Сбежав от всех, в том числе и от Габриэля, никого не желая видеть, она заявилась в дом бабушки, расположенный под Рязанью в старинном русском селе Милославское, чем повергла ту в изумление и вызвала радостные охи и причитания, в свою очередь вызвавшие ответную реакцию. Женщины наплакались, насмотрелись друг на друга, наговорились вдосталь (нагомонились, так говорила баба Фруза), провели вечер в воспоминаниях и разглядывании фотоальбомов и долго не могли уснуть, вместе переживая впечатления от встречи, которые всколыхнули омут памяти. А рано утром, когда Насте приснился чудесный сон, будто она идет на лыжах по сказочно красивому зимнему лесу, в доме появился Егор Малыгин, учитель, «шаман первого сука».
Настя проснулась еще до того, как сухая и теплая ладонь бабы Фрузы коснулась ее волос, но сообразила не сразу, чего от нее хотят.
– Какой шаман? – недовольно спросила она, прячась под одеяло.
– Говорит, «первого сука», – зашептала бабушка. – Но человек хороший, добрый.
Сон с Насти как рукой сняло, и, спрыгнув с кровати, прямо в ночной рубашке, она выбежала из спальни в прихожую, где с невозмутимым видом подпирал потолок Егор Малыгин. С разбегу чмокнула его в щеку и вдруг отступила, побледнев.
– Ты… что?…
– А ничего, – певуче ответил Малыгин. – Однако холодно на дворе, хозяйка, чайку бы не мешало, с малиной.
Настя оглянулась на бабу Фрузу, с любопытством поглядывающую на обоих, прижала руки к груди.
– Бабуля, поставь чай, пожалуйста, это мой друг.
– Не вижу, что ли? Раненько заявился, и дня не выдержал. – Баба Фруза засеменила на кухню, сухонькая, беленькая, светящаяся насквозь, улыбающаяся так, что лучики морщинок превратили ее лицо в старинную икону.
Настя фыркнула, спохватилась, что стоит в рубашке, и умчалась в спальню, ткнув рукой в сторону гостиной:
– Иди в горницу, гость ранний. – Она уже успела воспринять общий эмоциональный фон Егора и поняла, что вести, которые он принес, если и не добрые, то и не злые.
В гостиной, устланной старинными коврами и увешанной расшитыми вручную полотенцами (дому было лет триста с гаком, но он стоял, свято храня традиции русского быта), она появилась в таком же старинном халате с золотыми петухами и цветочным орнаментом.