Хроники одного заседания. Книга первая - стр. 97
При этом Ротингу и подстрекаемой им группе последователей, которые причисляли себя к наиболее просвещённой, западной школе исследователей человеческого нутра, для реализации их концепции взглядов на мир, с пересмотром его основоположений и низвержением бывших авторитетов, необходимы были те авторитеты, кого бы можно было пересмотреть и усомниться в правомочности их вкладов в мировую культуру. И понятно, что их взгляды ожидаемо направились в одну сторону, в восточный писательский блок. Но Ротинг и группа его последователей не сразу ринулись опровергать и подвергать сомнению значение и правомочность тех классиков от литературы, которые стояли за спинами их оппонентов, а они для начала решили присмотреться.
А всё потому, что Ротинг и его согоспода, по прошлому опыту своих предков зная, – и хотя эта вещь в их глазах бездоказательная и оспоримая, но в данном случае ими было решено на этот счёт сделать своё исключение, без которых стоющих правил не бывает, – как этот противник невероятно везуч и опасен, решают более обстоятельно подготовиться. Тем более уже частичный опыт был приобретён лордом Лабаном, который аргументировано, – по нашему огромному, с привлечением стольких специалистов, вкладу в развитие остросюжетной и детективной литературы, да и ВВП не забывайте учитывать, – посмел утверждать, что он не считает литературой то, что не может прочитать. И, пожалуй, на этот раз лорд Лабан поспешил закуривать свою сигару, так как в один момент был пригвожден сапогом со стальными набойками своими ногами к полу.
– Понимаю. Не хватало мотивации изучить чуждый вашему империалистическому сознанию язык. – Не сдвигаемо и скорей всего, без на то того позволения лорда, нерушимо расположившись на ногах лорда Лабана, уперевшись в него пронзительным взглядом, сказал гражданин Самоед, получивший это своё имя, благодаря своей нервной привычке грызть колпачок своей самой простой, без названия ручки. На что лорд Лабан, ничего не может ответить, и не только от переполнявшего его возмущения и оказывающего давления на его речевые функции устоявшихся на его ногах ног гражданина Самоеда, но и оттого, что его зубы стиснули вставленную в рот сигару.
В свою очередь Самоед, при виде всех этих затруднений лорда Лабана, вновь проявляет себя с понимающей стороны, и не слова ни говоря, берёт и к полнейшему умопомрачению лорда Лабана, прикусывает его сигару со своей стороны. После чего Самоед смотрит на лорда Лабана, находящегося в такой удивительной связке с ним, и с улыбкой подмигивает ему. Чего нервы лорда Лабана не выдерживают, и он, открыв рот, выпускает изо рта эту свою связующую нить с Самоедом. Но Самоед не для того зацепился за эту сигару, чтобы использовать её по своему единоличному назначению. И Самоед тут же выплёвывает сигару и требовательно обращается к лорду Лабану.