Хроники Нордланда. Грязные ангелы - стр. 29
– У неё крови много. – Сказал, когда тот появился. Его девочки знали: он раз в полгода появлялся у них на ферме и осматривал их. Доктор бесцеремонно осмотрел пах Марты и сказал:
– Просто истерит, не волнуйся. Думает, что если будет орать, вы её оставите в покое. Е»», не парься.
– А я говорю, крови много. – Упрямо повторил Гор. Мария, наблюдавшая за всем этим с бессильной яростью и ужасом, почувствовала, как земля уходит из-под ног. Бедра всех девочек, которых стащили с Доски, были в крови… У Трисс были в кровь разбиты губы, Саманту трясло, а Нэнси, светленькая, тихенькая девочка, двигалась и смотрела как-то странно, с каким-то диким блеском в глазах. Их затащили в бассейн и велели подмыться; Доктор снова, уже внимательнее, осмотрел Марту.
– Ну, много. – Согласился неохотно. – Ничего страшного. Такое бывает с кватронками.
– Эта тварь обоссалась! – Завопил Янус и ударил наотмашь Нэнси, которая и впрямь обмочилась, когда её повели обратно к доске. Та упала, а когда её рывком подняли на ноги, захихикала, дико блестя глазами:
– Тык-тык! – Показала пальцем на Гора. – Тык-тык!
– Ты чё, дура? – Удивился Гор. Доктор подошёл к девочке и, схватив за волосы, задрал ей лицо, заглядывая в глаза.
– Свихнулась. – Сказал досадливо. – Чокнулась. Вот тварь!
– И чё теперь?
– А ничего. В клетку её. Толку-то с неё теперь… Только в Галерею. Да и то не каждый согласится… Они ведь, озорники, любят, чтобы мясо всё понимало и боялось. А этой теперь всё по фигу.
Мария потеряла сознание.
Когда очнулась, ничего не изменилось – девочек насиловали, били и заставляли «сосать». Кого-то из них рвало, все плакали и задыхались, кашляли, стонали. Кудрявая Марта продолжала кричать и рыдать. При виде того, что заставляют делать её подружек, Марию вырвало. Она ничего не ела вчера и сегодня, и рвало её тяжело, желчью.
Вечность спустя стало почти тихо. Девочки, которых вновь заставили подмыться, плакали и тихо стонали; их согнали к Доске и оставили там.
– Мы жрать. – Сказал Гор. – Этим дай пить, только немного; длинной не давай, пусть созревает. – После этого шестеро парней ушли, и с девочками остался Доктор. Неведомо, почему, так как рабом Садов Мечты он не был, мог покидать их, когда хотел, имел собственные покои и немалую власть, Доктор здесь всегда ходил голым, с дубинкой, обшитой кожей, с кожаной же петлёй. После ухода парней девочки приготовились немного отдохнуть, но не тут то было. Он прошёлся вдоль них, разглядывая и то и дело тыча в кого-нибудь дубинкой, и командуя:
– Эй, жопобрюхие! – Невыносимо-противным голосом, который только усиливал тошноту, овладевшую Марией. – Помойте мясо! Ты, Паскуда, побои им смажь, а вы, писежопые, слушать меня! В ваших убогих головёнках должна отложиться одна простая мысль: вы никто. Вас нет! Вы не существуете. Звать вас, всех до единой, Чухи, ну, и как мне захочется вас обозвать: паскуды писежопые, тварины поганые, гнилушки позорные, и как ещё мне захочется, фантазия у меня богатая. Всё, что в вас есть ценного – это ваши жопы и пипки, а кое-кому нравятся ещё ваши сиськи, рты и языки; так как без ваших поганых душонок это быстро приходит в негодность, то вас держат живьём, но боже вас упаси что-то о себе возомнить! Вы хуже скота; скот не разговаривает, и вы не смейте. Пищать, стонать, орать – сколько угодно, нам это нравится, но за любой членораздельный звук вас будут бить, пока не обосрётесь, и это не метафора. Я бы вообще ваши поганые языки поотрезал, но кое-кто из наших гостей любит их использовать, а желание гостя – закон. Сейчас Брюхатая вам покажет место, и вы будете стоять так, пока вам не прикажут что-то другое. Все смотреть! – Одна из беременных девушек встала на колени, чуть раздвинув бёдра и немного отведя в стороны руки, чтобы хорошо можно было разглядеть тело, опустила глаза в пол, не опуская головы.