Хроники Мастерграда. Книги 1-4 - стр. 80

– На каждый газ есть свой противогаз. Соберем перед администрацией толпу недовольных Витькой и выгоним к чертовой матери!

Зал затих, хозяева жизни придирчиво взвешивали выгоды и возможные риски от предложения Романова. По всему выходило, что игра стоила свеч. Власть, пусть и негласная, могла стократно окупить вложения в переворот. Солнце спряталось за случайную тучку, в зале стремительно потемнело. Гостеприимный хозяин поднялся, подошел к стене, щелкнул переключатель, высветив сосредоточенные лица. Вернулся и, не присаживаясь, пробежался взглядом по задумчивым лицам.

– А народ… – поинтересовался кто-то, Романов даже не успел рассмотреть говорившего, как немедленно парировал:

– Льва не должно интересовать мнение овец! Господа! Как говорится, накатила грусть? – зло хохотнул, – Накати и ты! Наполняем рюмки! Пейте, ешьте, гости дорогие! За все уплочено!

Первый наполнил коньячный бокал, тонкий аромат благородного напитка защекотал ноздри. Дождавшись, когда гости поднимут бокалы и рюмки, провозгласил:

– Господа! За нас! За лучших людей города, которые поведут его в будущее!

Подавая пример, первым пригубил коньяк, поставил бокал на белоснежную скатерть и принялся ожесточенно рвать из огромной индюшачьей ляжки белоснежными, фарфоровыми зубами крупные куски. По залу поплыл тонкий звон от соприкосновения наполненных дорогими напитками бокалов и рюмок.

От ляжки остались кости, хозяин заведения окинул оценивающим взглядом гостей. Публика достойно закусила, нахмуренные лица прояснились. Гости все больше пьянели.

«Не пора ли подкинуть новых дров в топку недовольства?»

Мужчина с семитскими чертами лица поставил полупустой бокал на столешницу, лицо исказила неприятная судорога, которая тут же пропала, оно вновь стало настороженно-спокойным. Рассеяно побарабанив кончиками пальцев по тщательно выбритому подбородку, произнес:

– Че получишь ты, скинув Витьку, я таки понимаю, не понимаю я другое: какой от этого гешефт бедному евгею? Хочешь, чтобы мы вписались в гисковое дело за объедки с твоего стола? – голос «одессита» ровный и даже ленивый.

Напряженные лица разом повернулись к Романову. Что ответит на обвинение?

– Ты, Александр, как всегда, в своем репертуаре! – воскликнул Федор Владиславович, широко разводя руки, словно хотел обняться с оппонентом, но обниматься и не подумал:

– Только о собственной выгоде думаешь, – сказал жестко, на миг презрительно скривившись.

Его собеседник насмешливо фыркнул и ответил со все тем же акцентом:

– Так же, как и ты! Как ты, Феденька… Меня, как и всех здесь, – обвел широким жестом гостей, – интересует собственный гешефт!