Хроники Мастерграда. Книги 1-4 - стр. 6
Губы расплылись в беспечной, почти детской улыбке, какая, казалось, никогда не сходила с лица.
Торопливо зашарил по тумбочке, на пол спланировал вскрытый конверт. Мать писала, что у них все хорошо: сестренка готовится поступать в институт и интересовалась, когда приедет в отпуск? Где же чертов дистанционник? Александр чертыхнулся. Наконец пальцы нащупали плоскую коробочку дистанционника. Прошелся по телеканалам. Везде белый фон. Хмыкнул удивленно, месяца два тому назад на ретрансляторной вышке проводили профилактику, но даже тогда почти половина российских каналов и оба казахских работали. Он выключил телевизор и протяжно зевнул. «Черт! Спать охота!» Вчера до двенадцати с Олененком зажигал в кафешке. Проводил ее и домой добрался поздно, когда улегся, часы показывали ближе к двум ночи.
Поднялся. По курсантской привычке, за почти год офицерской службы не успел от нее избавиться, застелил одеяло и открыл окно. Вместе с бодрящей, весенней свежестью, пропитанной пряным запахом набухающих почек, в комнату ворвался колокольный звон – в церкви неподалеку началась служба. За мутноватым после зимы окном над обшарпанными пятиэтажками неторопливо подымалось алое, словно губы любимой женщины, весеннее солнце. Поднял письмо и, прихватив мобильный, поплелся в ванную. Время – без десяти семь утра. Впритык умыться, позавтракать и добраться до части.
Энергично вытирая на ходу полотенцем посвежевшее лицо, Александр заскочил на кухню. На общем с соседом кухонном столе – недопитая кружка с чаем, и тарелка с засохшими остатками яичницы. Сосед – Сергей, лейтенант-вертолетчик из базировавшегося на Горке отряда, вчера был на ночных полетах. Познакомились они прошлым летом. К невысокому парню приставали двое местных, но Александр заступился. Вырос он на радость родителям высокий – под метр девяносто и широкоплечий, так что местные, здраво оценив шансы и последствия, предпочли отступить. Так началась дружба. Характер у Александра был веселый и, как он сам признавал, немного авантюрный, и с соседом за год они крепко подружились. После Оли и мамы с сестрой он стал самым близким человеком. Александр укоризненно покачал головой и убрал грязную посуду в мойку.
Холостяцкая глазунья, как любил с мелко нарезанной колбасой, отправилась на тарелку, залил кипятком коричневый порошок кофе в чашке, по кухне распространился горько-сладкий запах кофе. Принялся по-курсантски быстро «работать» вилкой. Дверь пронзительно заскрипела, он повернулся. В проеме возникла заспанная, мятая физиономия соседа, простоватым славянским лицом он напоминал киноартиста Охлопкова в молодые годы.