Хроники Мастерграда. Книги 1-4 - стр. 32

Пронзительно заскрипели тормоза, патрульная машина остановилась у сверкающих сталью ворот, в два человеческих роста, на выезде из города. Справа и слева змеился, скрываясь вдалеке, высокий земляной вал с рвом. Чуть в стороне от дороги стоял бетонный блокпост, высотой с двухэтажный дом; темнели провалы узких бойниц, с угрозой смотревших на степь. Открылась дверь, неторопливо вышли двое с автоматами на плече. Один, в привычной полицейской форме, хозяйской походкой подошел к машине и потребовал документы. Его Семеныч не знал, видимо, из новеньких. Второй, в армейском камуфляже, остановился немного поодаль, контролируя действия водителя.

Семеныч предъявил пропуск на выезд, физиономия полицейского поскучнела. Поинтересовался, не на участок ли он едет и, получив утвердительный ответ, повернулся к блокпосту. Махнул рукой кому-то невидимому, дескать, открывайте ворота.

Курить хотелось так, что Семеныч согласен был даже на самосад. Не успели полицейский отойти, как прокричал в открытую дверь:

– Такие дела, браток, куревом не богат, а то забыл дома?

Полицейский остановился, дернул уголком рта. Из кармана форменных штанов появилась пачка, в которой сиротливо лежали несколько мятых сигарет. Не «Winston». Но хоть что-то!

Сглотнув горькую слюну.

– Возьму парочку?

Тот все также безмолвно кивнул, спрятав пачку назад, направился в блокпост.

– Спасибо! – бросил Семеныч вслед.

В Малаховке и Новобуженке, ближайших деревнях участка, обстановка нормальная, насколько это возможно после Переноса в прошлое. Электричества нет, но его обещали в ближайшие дни подать. К Селинной, очередному пункту маршрута, поехал ближе к обеду, планируя там и перекусить у бабы Маши. На заднем сидении лежала сумка с продуктами – загодя купил, чтобы не сидеть на шее у старушки.

Погода менялась. Пол неба закрыли зловещие космы черных облаков, но солнце еще светило и в этом смешении света и наползающей тьмы было что-то зловещее.

С шоссе в деревню вел грунтовый съезд. Тянулись тоскливые, с остатками грязных сугробов, поля, деревья в крохотных рощицах бестолково размахивали на ветру потемневшими от весенней влаги ветками. Маленькая, дворов на тридцать, умирающая деревушка пряталась за вереницей небольших холмов, из-за этого мобильная связь там и до Переноса была неустойчивой.

Деревня возникла внезапно. Чернели старые и обширные сады на окраине, давным-давно заросшие бурьяном и неухоженные, но, достаточно живописные, чтобы своим картинным запустением освежать вымирающую деревню. Потянулись деревянные домишки: мертво застыли в брошенных избах окна в грязных подтеках, калитки распахнуты настежь; заборы покосились, почернели амбары и навесы. Чувствовалось, что давно они не видели хозяйской руки. Только в центре несколько обитаемых изб. Население деревни: в основном старики и старухи по вечерам собирались там, разговаривали – о жизни, о том, что уже прошло и, о том, что будет. Лишь летом деревня была полна жизни – возились с ребятишками, их привозили уехавшие в города дети.