Хроники любви провинциальной. Том 3. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь. Книга 2 - стр. 38
– Ну, так вот, я её представляю, как крутую свернутую кольцом крепость такую, ну – шкуру-панцирь, как у крокодила. Только очень прочную, блестящую, к ней ничего не пристаёт, и всё плохое отталкивается. Она красивого стального цвета снаружи, но живая. Там есть двери и окна. Они закрыты от посторонних глаз. И ключи от этих дверей только у двоих. Снаружи есть ещё одно кольцо. Тоже прочное. Там тоже есть двери и окна. Они открыты для друзей и родных, у них есть ключи от этого кольца. Внутри этого большого кольца тепло и приятно, дружелюбно и ласково. Внутренняя стена наружного кольца гладкая и теплая, шелковистая.
– А у внутреннего кольца что внутри? Тоже шелковистое всё? Как голубое шёлковое бельё с кружевами для кукол? – Леон открыто прикалывался над игрой воображения этой мечтательной девочки и прилёг на стол, опустив подбородок на сцепленные в замок руки.
– Нет же, Лео. Какой шёлк?! Там огонь! Там стены красные изнутри и все горят ровным голубоватым спокойным пламенем, как на краю угля горящего, с золотым отливом. Представляешь? – Леон кивнул, хотя представлял себе это слабо, не топил он сам печей никогда. Только у костра в бабушкином огороде сидел вместе с дедом. И под своей скалой костерок жёг, но без углей.
– Так вот, там ровно горящие стены. А посередине, в центре, цветёт такой… ровно горящий красный цветок. У него лепестки плавно колышутся и горят тоже голубым цветом с золотым отливом. Иногда на стене, от боли или от усталости, тухнет какой-то участок, и цветок зализывает это мёртвое темное пятно своим лепестком и снова его зажигает, восстанавливая ровное горение. И этого никто не видит, кроме них двоих. Внутреннее кольцо – это муж. Снаружи он крепок и твёрд. Внутри он гибок и горяч, а цветок – это жена. Она всегда пластична своими лепестками, нежна и тепла. Внутри горящее – это их души открытые друг другу. Они друг без друга сразу потухают. Умирают. И если один потух – другой тоже затухает. И они могут сделать друг другу очень больно, души же открыты совершенно? Но они никогда этого делать не будут, если любят друг друга. Это абсолютное табу. Вообще нельзя бить в открытую тебе душу. Она погаснет от боли. Ты сам себе никогда не сможешь этого простить. И даже если ты это забудешь, потом оно всё равно всплывёт – твоё чувство вины перед когда-то любящим тебя. С душой надо очень нежно обращаться, – Стаси замолчала на несколько секунд, думая о чём-то, и глаза её были устремлены в нечто, словно она видела эту пещеру своей сказки наяву.– А если дверь во внутренней стене откроет ключом не жена и не муж, а кто-то другой, у кого почему-то оказался ключ, – внутрь проникает сквозняк и тушит огонь. Иногда удаётся его восстановить, но память о сквозняке остаётся и всё равно остужает священный огонь.