Хроники любви провинциальной. Том 3. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь. Книга 2 - стр. 31

– Молодой человек, только до одиннадцати, прошу не задерживаться долее. А за медальку спасибо. Внучка давно мечтала о такой.

– На здоровье, мамаша. Я недолго. Радио вот налажу, и сразу домой.

У Стаси опять руки начали трястись, ключ перекашивало.

– Дай-ка, я открою. Чего ты нервничаешь-то вечно, я не понимаю? – он быстро открыл дверь и поставил приёмник на стул около двери. – Давай чайник, пока обувь не снял, за водой схожу, надо же его подсоединить, а за это время, пока то да сё, и чайник вскипит, я пить хочу сильно, – схватив чайник, Леон быстро пошел по направлению к кухне.

– И всё-то они тут знают! И везде-то они тут бывали… – возбужденно шептала Стаси, быстро рассовывая некоторые вещицы, лежащие на кровати, по полкам в шкафу. – Хорошо, что и кружки купила, наконец. Так вот и обрастают барахлом незаметно, – она ворчала про себя, она злилась на себя, и она решилась всерьёз положить всему этому конец.

Когда Леон вернулся с полным чайником, в комнате был идеальный порядок, на лице у Стаси тревожно горели глаза несчастной девочки, решившейся отчаянно на первый взрослый женский поступок, на разных концах стола стояли два разноцветных бокала под кипяток. В центре стоял заварочный чайник и конфеты на блюдечке.

«Если бы здесь ещё и тяжело больной бы где-нибудь завалялся для полного комплекта самообороны – не сносить бы мне головы», – хохотнул про себя Леон, но нашел в себе силы не рассмеяться.

– Пока греется, давай я установлю этого, голосистого. Куда ты его планировала поставить?

– Вот сюда. На стул около кровати, чтобы выключать удобно было и утром, и перед сном.

– Понятно. Значит, розетку надо переносить. У кого тут есть дрель и отвертка?

– Ни у кого. Это же женское общежитие? Надо в мужское сходить?

– Ясно. Не надо никуда ходить. Завтра принесу и сделаю нормально, а пока… пока просто проводки протяну, но ты за них не берись. Поняла? Это двести двадцать, как шарахнет! – и с кровати упадешь. О, нет! Не буду-ка я рисковать. Кровать-то железная, замкнет ещё. Пусть на шкафу постоит, со стула дотянешься, помучаешься один день. Слушай теперь свою музыку… Леон повернул ручку и из приёмника сразу полились звуки, пел Козловский.

– О, Боже, как же я тебе благодарна, Лео! Я теперь каждый вечер буду что-нибудь слушать.

– Вот ты всегда так! Не замечала?

– Что я не замечала?

– Что? Ты ещё спрашиваешь? Сначала окатишь меня водой холодной и презрением из-за моей радости, потом отнимешь её. А сама потом радуешься, а мне-то мою уже не вернуть. И что ты за человек такой?

– Ты это про что сейчас?