Хроники любви провинциальной. Том 3. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь. Книга 2 - стр. 28

– Ну и что? У нас одно слово с одним произношением может иметь несколько значений.

– А ну-ка? – Глеб задирался, считая, что труднее китайского и языка-то нет.

– Элементарно. Кисть руки, кисть растения, кисть художественная, кисть ягод. Коса девичья, коса речная, коса для косьбы, коса на каравае, а ещё можно и словеса заплетать в косу. И ещё много чего есть. Вот так. Так что твоему китайскому до нашего русского ещё идти и идти, – Лена, как поняла Стаси, не собиралась хоть в чём-то уступать будущему мужу.

– Ну и ладно. два самых сложных у нас с Леоном в кармане. Он и на гитаре играть учился в музыкальной школе. Всё говорил, что с Китаем у нас будет много непоняток и тёрок, это ему отец говорил его. Ничо такого я, правда, не видел тогда. Русский и китаец – братья навек! Термосы такие красивые появились, бельё китайское несносимое, рубашки, тазы, полотенца. Купить, кстати, надо, пока ещё есть. Нормально всё было. А сейчас что-то не то началось, холодок пробежал после смерти генералиссимуса нашего. Но Леон китайский учит постоянно. Иероглифы ихние. Ты вот знаешь, сколько их штук? – Глеб повернулся к Стаси. Она отрицательно покачала головой.

– Правду говоришь. Никто в мире не знает, сколько их на самом деле есть. Это же картинки такие. Но точно, что больше ста тысяч.

– И что дальше-то было? – Лена нетерпеливо дернула Глеба за рубашку.

– Ничего. Отец его месяца через три вернулся, Леона к тому времени чуть из школы уже не исключили. Всякое было. Курить начал, никто ему – не авторитет и не указ. Подружился, правда, он тут с одним мужиком. Тот раньше до войны каким-то начальником сильно крутым был. С лагерными делами был связан как-то. И тут нужен оказался. Они подружились, да крепко. Помню, вместе картошку варили у Леона дома, то ли Леон его подкармливал, то ли он Леона – не поймёшь. Леон его носками теплыми снабжал, а тот ему свитер свой отдал, дружбу, короче, с ним водил. Вот тот мужик и научил его за себя стоять, пока отец лечился. Замечательный мужик.

–А ты его что, тоже знаешь? – Лена с удивлением посмотрела на Глеба. Ничего такого он ей не рассказывал.

– Да, знаю мельком, приходилось встречаться. – Глеб явно уклонился от ответа. – Так вот, дрался Леон по малейшему поводу и без повода. Девок он просто ненавидел, как класс. Всех их шлюхами обзывал, вот уж он тогда материться научился! Не знаю, кто его этому тут обучал, матом ругаться отборным и художественным, но кто-то талантливый. Что у него на уме было даже не представляю, про мать-то его только ленивый не стебался тогда. Думаю, если бы с ним такое за Периметром случилось – он бы с катушек совсем съехал. А тут все знают друг друга, и всякой шпаны, ну которая совсем на свободе отвязанная шляется, я имею в виду, тут нет. С ним буквально разговаривать боялись. Дерзкий, неуправляемый… Я тоже его старался одного не оставлять, чтобы меньше срывался и не лез на рожон, куда не надо. Ночевал с ним часто в новом доме ихнем. Красота! Сами себе хозяева. Костёр в лесу разведём, палатку маленькую натянем, травы всякой накидаем и половик старый – и смотрим на озеро. Тут недалеко и дом Курчатова был.