Хроники любви провинциальной. Том 3. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь. Книга 2 - стр. 15
–Да не. Я уверен, что точно поможет, зачем больничный-то? Это уж совсем ни к чему. – Лео, отвернувшись, приводил себя в порядок, стараясь не наступать на правую ногу, она совсем отнялась от укола, острыми болезненными нитями растекавшегося по всем нервам.
– Вас проводить до машины, больной? Когда прихватывает спину, спускаться по ступеням гораздо больнее, чем подниматься. Куда же Ваш дружок-то, костыль Ваш надёжный, делся? А? – Стаси с хищным любопытством оглядела пустынный уже в это время коридор и заметила, что дверь Лениного кабинета тихо и плотно прикрылась.
«Я Вам покажу, как в спину «вступает»!» – злорадно думала она про себя, помогая Лео спускаться по лестнице, Он еле волочил ногу, потом, когда взгромоздился за руль, ему зажало и вторую ногу.
– И неужели ты меня одного оставишь такого, полупарализованного? Чего ты там мне вкатила в задницу своим лошадиным шприцем? Я же сдохну теперь?
– Не сдохнешь! Только ещё бойчее по своим девицам будешь бегать. Это витамины. Через двадцать-сорок минуть рассосутся. Я посижу, подожду, на всякий случай.
– Ну, так это – совсем другое дело. И двадцать минут – это слишком мало будет для рассасывания таких доз. Никогда не видел, чтобы такие иглы всаживали кому-то. Сам укол не чувствовал, а потом… – мама дорогая! Отец тоже в восторге от того, как ты уколы ставишь.
–Твой отец? А, да, однажды мне пришлось подменить коллегу на вызове. Так это твой отец – Сергей Дмитриевич Воротов?
– Мой.
–Замечательный человек. Умный. Ему надо много внимания. Болезни сердца часто хорошо лечатся вниманием и любовью. Да и любые болезни этим лечатся, даже безнадежные.
– Ну вот. А ты мне только двадцать минут выделила. Злая ты и жадная. Если я и был здоров, то теперь-то я – точно болен. Лечи теперь сама. Поедем, прокатимся? После дождя так хорошо дышится, что даже моей заднице легче, как будто бы.
– Ничего, поболит с денёк, умнее будете, и врачей отвлекать на всякие розыгрыши перестанете. Как малые дети, ей Богу! Вези теперь до общежития, смотри, какой дождище опять хлынул! Откуда он взялся?
– Смотрю! Ух ты! Он – точно мой друг, специально так сильно пошел, мы с ним договорились. – Лео откинувшись на стекло беззастенчиво рассматривал Стаси, наслаждаясь её озорством, лукавой улыбкой, смущением. Выйти из машины было невозможно, потоки дождя шли сплошной стеной, с крыши машины по стеклу текли ручьи.
– Когда-нибудь мы с тобой будем сидеть дома, а за окном будет лить такой же дождище. И мы вспомним этот день, вот увидишь, – уверенно сказал Лео. – И тебе станет жалко, что ты так нещадно дырявила мою ни в чём не повинную задницу.