Хроники любви провинциальной. Том 2. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь - стр. 25

– Клёвая. Сразу от наших отличается.

– Чем это? – Ларик внимательно посмотрел на Настю, проворно помогающую бабулям убирать со стола посуду.

– Да всем. Сорт другой. Есть ранетка, а есть яблоко. Есть сыроежка, а есть подосиновик, оба – грибы, а сорт – другой.

– Да? – Ларик вновь оценивающе посмотрел на Настю. – А я ничего такого не вижу. Зелёная ещё. Ей только вот шестнадцать исполнилось, или нет ещё даже. Всегда после школы у неё день рождения, помнится, отмечали. Весь двор на рисовые котлеты с киселём приглашала.

– Ничо ты не понимаешь, – Степка хмыкнул, – самое то, что надо. Год присматриваешься, год охмуряешь, а там и взамуж пожалте. Самый сок.

– Да ладно! Губу свою закатай. Ходишь с Нюськой – и ходи. А эту не трогай, она на моей территории, значит под моей защитой. Усёк?

– Усёк. Собака ты на сене, я тебе скажу. И сам – не ам, и другому не дам, – осклабился беззлобно Степка на приятеля.

– Да. Я такой. Пошли, хватит тут чаи распивать, – Ларик, залезши на крышу, ещё раз посмотрел вниз на Настю, которая пристроилась в тенечке на той же лавочке под сиренью: «Ничего особенного. Ну, симпатичная. Ну, коса. Грудь – так себе. Рост? Говорить не о чем. Пигалица смешная. Ей до моей, – как до Луны. Скорей бы уж Алька приехала».

Крышу закончили в сумерках. Напрасно Степка ждал, когда Настя выйдет к ужину. Он, всё-таки, втайне хотел бы обратить на себя внимание стройной городской девчонки с городскими привычками, городским разговором и утонченностью. Степку Колотовкина всегда неумолимо тянуло на утонченных городских девчонок, такой вот прибамбас у него был: « А Нюська? Ну, а чо? Потанцевать-то можно, танцы – это ни о чём, жениться же не обещал?» – совесть у Степки была абсолютно спокойна.

Настя от ужина заранее отказалась, только квасу ледяного выпила и ушла в малуху, где под низким потолком висела экономная лампочка ватт на сорок. Настя свернула из тетрадного листа «кулёчек» и прикрепила его верёвочкой над лампой, как маленький абажур. На пятнышке стола, где были разложены тетради и учебник, стало значительно светлее.

– Настюха, а ты чего есть отказалась? – спросил Ларик, зайдя в малуху, нарядный и причесанный, перед тем, как пойти в клуб, куда его потащил Степка вечером.

– Спасибо. Я не хочу. Жарко. Ларик, ты вот возьми, передай бабушке деньги за еду. Я потом тебе остальное отдам, – Настя протянула ему два рубля.

– Насть, ты чо? Просто ты моя гостья, не принято с гостей деньги брать за угощенье.

– Да нет, Ларик. Гостья – это когда тебя приглашают заранее. А я сама… навязалась. Мне неудобно.