Хроники Известного космоса (сборник) - стр. 88
Но сначала надо получить ответ. Позже он решит, почему этот вопрос кажется таким важным. Предположение о том, что беломясы могут быть разумными, поразило его, как смертельное оскорбление. Почему? Не важно почему.
Девушка вернулась, улыбаясь.
– Мистер Гарнер, передаю вас мэру Херкимеру, – сообщила она и коснулась чего-то под краем стола.
Изображение рассеялось и собралось снова, но теперь оно было рваным, усыпанным цветными точками. Луч мазера, перенесший картинку за девять световых лет, на пути пострадал от воздействия пыли, гравитационных полей и накладывающихся световых волн.
У мэра Херкимера было широкое лицо, каштановые волосы и густая борода. Голос прорывался сквозь помехи, но произношение было ясным и аккуратным, хотя и с акцентом.
– …Поскольку все, что не было приварено, давно уже вытащили из «Ленивой восьмерки-два», и поскольку термоядерный реактор «Ленивой восьмерки-один» при посадке не пострадал и будет снабжать нас энергией весь чертов век, и поскольку до весны работы в любом случае мало, начальство проголосовало за то, чтобы рискнуть и послать «Ленивую восьмерку-два» для изучения океанических областей Джинкса. В силу этого решения шестеро наших пылких исследователей, а именно… – Херкимер перечислил фамилии, – взяли корабль и отправились на запад. Кольцевидное летающее крыло – это вам не чертов аэроплан, но корабль был легче, чем при первой посадке, и у нас было достаточно энергии, чтобы летать вечно или сесть вертикально на любую равнину. Проблема заключалась в том, что чертова видимость все снижалась…
– Их жаргон, похоже, несколько изменился с тех пор, как они отправились на Джинкс, – шепнул Гарнер.
– Так ты это заметил?
Кзанол-Гринберг поморщился. Посторонние разговоры его злят, и эта злость легко выдаст в нем инопланетянина, где бы он ни оказался. В 2106 году научись не слышать лишние шумы, иначе спятишь.
– …Вообще ничего не было видно. Даже в свете термоядерного двигателя мы различили землю только на высоте двухсот футов. Мы опустились на твердотопливных двигателях около береговой линии и включили камеры. И немедленно были окружены… вот этими.
Мэр Херкимер умел нагнетать драматизм. После того как он замолк, на экране появился покатый песчаный пляж. На ближнем плане почерневший песок был сметен в дугообразный вал. Далее тянулся океан – без единой волны. Вода выглядела… густой. Густой, серой и живой.
В поле зрения появилось нечто. Нечто белое, похожее на гигантского слизня, но с гладкой поблескивающей кожей. Спереди из туловища выдавалась шея, как у бронтозавра, но без признаков головы. У основания шея была такой же широкой, как и туловище, потом поднималась конусом. Конец был толстым и закругленным, гладким, не считая двух пучков черной щетины.