Хроники Бальтазара - стр. 4
К удивлению путника, в городке было немало мужчин. Кажется, не все примкнули к ополчению барона, иначе б здесь повсеместно слонялись только женщины и дети. Вид у жителей был понурый, словно они уже заведомо знали, какую судьбу им готовил чернокнижник.
Но при этом никто не обращал на него никакого внимания. Все в простецких рубахах, льняных накидках и курточках, кто-то в смятых пыльных жилетках, кто в епанче приглушённо-зелёного оттенка, словно для лесной маскировки, – видимо, здешние охотники. И никому нет дела до грозного аристократа в дорогой одежде – серебристо-чёрном мундире, мрачных кашемировых брюках и тёмно-фиолетовом с внутренней стороны плаще, подобранном чуть ли не идеально под цвет глаз.
Им не надо было тут же охать, ронять всё из рук, признавая в нём тёмного мага, и удирать прочь. Следовало хотя бы выказать уважение знатной персоне, почтившей их своим присутствием. Бальтазару нравились внимание и поклоны. Эти моменты, когда его умоляли пощадить и сохранить жизнь. Тогда он и вправду ощущал себя властителем душ и судеб, важной персоной, чьи решения влияют на ход движения этого мира.
Вздыхая, женщина несла на своих плечах красное деревянное коромысло с пустыми вёдрами, глядела лишь себе под ноги и едва не врезалась в некроманта. Позади неё вдали виднелся центральный колодец, однако со всех мыслей мужчину сбил звук внезапно распахнувшихся двойных дверей заведения справа, откуда люди дружно вышвырнули голого дворфа, что-то там озлобленно бормотавшего.
Он был коренаст, весьма мускулист, с кожей цвета красной глины и весь блестящий, будто покрытый маслом или потом. С тёмной, оформленной в крупные колосья косичек бородой и также заплетёнными усами, венчавшимися снизу металлическими кольцами. Да и волосы его, оттенка медвежьей шкуры, представляли собой свалявшиеся «стебли» дредлоков, уложенных косматой гривой назад.
– Да сказал же, заплачу чуть позже! – прикрывался голозадый дворф небольшим белёсым полотенцем.
Недовольный бурчащий голос его был низким и кряхтящим, напоминал скатывающийся в горный ручей небольшой камнепад. Широкий нос с округлым кончиком шумно сопел, раздвигая крылья крупных ноздрей. А густые брови, как лохматые гусеницы, и вовсе, казалось, жили своей жизнью. Будто мимика дворфа в чём-то была даже побогаче людской, выписывая в его недовольном настроении невероятные ужимки широкого лица.
– Что б духу твоего здесь больше не было, голодранец! – визгливо кричала на него в дверях статная дама в бордовом платье и тёмно-зелёной накидке на плечах с высоким накрахмаленным воротником, а близстоящий к ней чернобородый мужчина грозил кулаком.