Хроники Аальхарна: Изгнанник. На границе чумы. Охота на льва - стр. 88
Анни поджала губы, словно не поверила ни единому его слову.
– Хорошо, молодой человек, – сдержанно проронила она. – Пожалуй, в этот раз вы смогли меня убедить.
И пошла прочь – прямая, черная, похожая на огромную птицу.
Глава 8. Две равно уважаемых семьи
– Это никуда не годится, – сказал Шани и положил перед драматургом исчерканную красным рукопись. – Никуда.
Дрегиль насупился и гордо вскинул голову. Он, самый лучший столичный трагик, в новой пьесе об охоте на ведьм довольно резко прошелся и по колдовству, и по ересям c еретиками, и едва на персону государя не посягнул.
Шани хотел было добавить, что прежний декан за такие писульки живо бы погнал бумагомарателя пинками на костер, да еще бы и чад с домочадцами прихватил, чтоб ересь не распространялась, но промолчал. Люди искусства – они же как дети, неразумны и обидчивы. С ними надо быть мягким, добрым и понимающим – разумеется, насколько это возможно для дубиноголового душителя свободы, каким представляла Шани вся вольнодумная столичная интеллигенция.
Когда армия Заступника отбыла на юг и в столице воцарились мир и спокойствие, Шани смог наконец приступить к деканским обязанностям. Читая сводки охранного управления, он нарадоваться не мог на свой замысел. На завоевание святыни отправились самые отчаянные и сумасбродные головы, и теперь никто не устраивал дуэлей за искоса брошенный взгляд, не разносил в щепки бордели, пускаясь в загул, и не обрезал бороды ростовщикам, которые отчего-то не желали давать деньги в долг, а потом благополучно о них забывать.
В храмах служили напутственные молебны с просьбами облегчить рыцарям Неба дорогу, а податные сословия, кряхтя, лезли в кошельки и вынимали монеты: министр финансов ввел новый налог на содержание священного войска, по счастью, не слишком обременительный.
Но в общем и целом дела вошли в привычную колею. Несчастные случаи больше не преследовали государя, и Шани вернулся к своему обычному образу жизни – тихому, спокойному и почти затворническому. Он по-прежнему вел занятия в академиуме, допрашивал ведьм и еретиков, определяя степень их вины и наказания, покупал новые книги для своей библиотеки – словом, не делал ровным счетом ничего предосудительного. Однако надежные люди из разных слоев общества докладывали, что о персоне декана инквизиции ходят очень занимательные разговоры.
Девушку, с которой Шани появился на балу встречи зимы, в тот же день определили к нему в любовницы, с уточнением, что это всего лишь одна из множества фавориток, которых к началу календарной весны народ насчитал уже около десятка. Размеры его финансовых сбережений людские языки увеличили настолько, что декан инквизиции превзошел в этом смысле всех сулифатских шейхов.