Хроники Аальхарна: Изгнанник. На границе чумы. Охота на льва - стр. 126

Шани блефовал напропалую и сам удивлялся собственной наглости. Разумеется, никаких бумаг подобного рода у него не было: Младич и Кашинец не настолько утратили здравый смысл, чтобы подписывать отлучение принца. Однако Луш об этом не знал и изменился в лице.

– Чего ты все с этой курицей возишься? – хмуро сказал он и быстро забрал у Шани тарелку. – Бери мясо, что ли. Отличный кабанчик, сам вчера застрелил. И водицы выпей, – принц поспешно всунул высокий бокал с водой в руку незваного гостя. – Да побольше, побольше.

Вода была ледяной, до ломоты в зубах. Шани осушил бокал и почувствовал себя лучше. Вовремя распробовал, как говорится.

– Ну как? – спросил Луш. – Попускает?

Шани кивнул.

– Спасибо, ваше высочество. Я так понимаю, что вы не оставите попыток ускорить встречу его величества с Заступником?

Луш недовольно отвел взгляд и промолчал, но Шани и не нуждался в его ответе.

– А я не оставлю вас в покое. И даю слово чести, что не позволю этого сделать.

Луш ухмыльнулся и придвинул к себе блюдо с густым соусом.

– Откуда у тебя честь? – промолвил он. – Ни роду ни племени.

– В последнее время это не совсем так, – сказал Шани, наливая себе еще воды. Дотронуться до предложенного принцем кабанчика он так и не рискнул. – Другой на моем месте давно бы втерся в доверие к государю настолько, что уже носил бы корону. А вы бы проводили время в подземной тюрьме инквизиции, и уверяю, что это не Заступниковы кущи. – Он сделал выразительную паузу и закончил: – Ситуация патовая, вы не можете этого не видеть. Как будем ее разрешать?

Луш пожал плечами.

– Не знаю. Все давным-давно бы разрешилось, если б не такой ушлый тип, как ты. В любую дырку без мыла залезешь. – Он помолчал, по-прежнему глядя за окно, и произнес: – Но, пожалуй, ты прав, нам надо прийти к какому-то общему решению. Что ты предлагаешь?

– Не знаю, – ответил Шани совершенно искренне. – Разве что вы дадите мне честное слово, а я ему поверю.

В отличие от Земли, где понятие чести давным-давно стало каким-то милым атавизмом, слово дворянина в Аальхарне стоило очень и очень дорого, особенно слово наследника престола.

Луш вынул из-за пазухи шнурок с нательной иконой, поцеловал тонкую золотую пластинку с ликом Заступника и серьезно произнес:

– Клянусь, что не буду замышлять ничего дурного против его величества, моего отца. – Тяжелый и мрачный взгляд принца не нравился Шани, однако Луш был вполне искренен. – Даю честное слово, что останусь в Гервельте и не появлюсь в столице до окончания войны за Круг Заступника.

Он поцеловал икону еще раз и убрал ее под рубашку.