Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 - стр. 5
Грэм отвернулся от выскобленного пятна на полу возле стойки, сунул руку в карман и достал пару тусклых железных шимов. Рука у него почти не дрогнула.
– Налей-ка мне пива, Коут, – хрипло сказал он. – Я понимаю, что рановато, но день впереди длинный. Я нынче Маррионам помогаю пшеницу возить.
Трактирщик налил пива и молча протянул ему кружку. Грэм отхлебнул единым духом сразу полкружки. Глаза у него были красные.
– Да, скверно дело обернулось, – сказал он, не глядя в лицо, и отхлебнул еще.
Коут кивнул. «Скверно дело обернулось». Возможно, это и все, что скажет Грэм по поводу гибели человека, с которым он был знаком всю свою жизнь. Здешний народ знал о смерти все. Они сами резали скот. Они мерли от лихорадки, от падений, от загноившихся переломов. Смерть была все равно что неприятный сосед. Лучше не болтать о ней лишний раз, а не то, того гляди, услышит да и заявится в гости.
О смерти говорилось только в историях. Легенды об отравленных королях, о поединках, о древних войнах – это ничего, это было можно. Они рядили смерть в чужеземное платье и отсылали ее подальше от дверей родного дома. Загоревшаяся сажа в трубе, крупозный кашель – это было ужасно. Но суд над герцогом Гибейским или осада Энфаста – это дело другое. Эти истории были как молитвы, как заклинания-обереги, которые бормочет себе под нос припозднившийся прохожий. Как грошовые амулеты, которые люди покупают у коробейника, просто на всякий случай.
– А долго он тут еще пробудет, этот писарь? – тихо спросил Грэм, говоря в кружку. – А то мало ли, вдруг я надумаю чего записать…
Он слегка нахмурился.
– Папаша мой всегда звал это просто «доверенность». Никак не вспомню, как оно по-правильному-то называется.
– Смотря о чем идет речь, – уверенно ответил трактирщик. – Если только о твоем добре, это называется «распоряжение имуществом». А если о чем-то еще, это называется «изъявление воли».
Грэм изумленно приподнял бровь.
– Ну, по крайней мере, я так слышал, – пояснил трактирщик, опуская глаза и протирая стойку чистой белой тряпочкой. – Писарь упоминал что-то на этот счет…
– Изъявление воли… – пробубнил Грэм в кружку. – Думаю, я просто попрошу его написать доверенность, а там уж как он ее официально назовет, так пусть и будет.
Он поднял взгляд на трактирщика.
– Думаю, найдутся и другие, кто захочет чего-то в этом роде. Времена-то нынче какие…
На миг могло показаться, будто трактирщик раздраженно хмурится. Но нет, ничего подобного. Он стоял за стойкой таким же, как всегда, и лицо его сохраняло миролюбивое и дружелюбное выражение.