Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра - стр. 44
Про грязные интриги королевского двора я узнал в Модеге от… куртизанки. Как говаривал мой отец, «Щуку всегда называй щукой. Лопату – лопатой. Но шлюху всегда называй «леди». Жизнь у них и без того несладкая, а вежливость еще никому не повредила».
От Гетеры слегка пахло корицей, и в девять лет она почему-то завораживала мое воображение, хотя я и не понимал почему. Она научила меня никогда не делать наедине того, чего я не хотел бы вынести на публику, и предупреждала, чтобы я старался не разговаривать во сне.
Ну и еще был Абенти, мой первый настоящий учитель. Он научил меня большему, чем все остальные, вместе взятые. Если бы не он, я никогда бы не стал тем, кто я есть.
Прошу вас, не вините его за это. Он хотел как лучше.
– Проезжайте-ка дальше, – сказал мэр. – Встаньте за околицей, и никто вас не потревожит, если только вы не станете затевать драк и тащить то, что не ваше. – Он многозначительно взглянул на моего отца. – А завтра отправляйтесь своим веселым путем. Представлений нам тут не надо. От них больше неприятностей, чем они того стоят.
– У нас лицензия есть, – сказал отец, доставая из внутреннего кармана куртки сложенный лист пергамента. – Нам, вообще-то, положено давать представления.
Мэр покачал головой и даже не взглянул на наше письмо о покровительстве.
– От этого люди буянить начинают, – твердо сказал он. – В прошлый раз произошла безобразная свара прямо во время представления. Перепились, перевозбудились… Ребята вышибли двери в городском зале и расколотили столы. А зал-то, между прочим, общественный. Чинить-то потом городу. Расходы-то какие!
К этому времени наши фургоны уже начали привлекать внимание. Трип жонглировал потихоньку. Марион с женой разыгрывали импровизированное представление марионеток. Я наблюдал за отцом из глубины нашего фургона.
– Мы, конечно, не собираемся причинять обид ни вам, ни уж тем более покровителю вашему, – сказал мэр. – Просто наш город не может себе позволить еще одного подобного вечера. В качестве жеста доброй воли я готов вам предложить по медяку на брата – скажем, двадцать пенни – просто за то, что вы поедете своей дорогой и нам тут никаких неприятностей чинить не станете.
А надо понимать, что для каких-нибудь беспризорных оборванцев, живущих впроголодь, двадцать пенни действительно большие деньги, но для нас это было просто оскорбительно. Ему следовало бы заплатить нам сорок за вечернее представление, предоставить в наше распоряжение городской зал, приличный ужин и ночлег в трактире. Ну, от ночлега бы мы, конечно, вежливо отказались: у них там наверняка клопы и блохи, а у нас в фургонах постели чистые.