Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра - стр. 109
Я услыхал кряхтение – человек встал, тяжелый топот его башмаков удалился прочь, и настала тишина.
Через некоторое время я обнаружил, что могу открыть глаза. Перед глазами все плыло, и нос, казалось, раздуло больше головы. Я аккуратно его ощупал. Сломан. Вспомнив уроки Бена, я ухватился за нос с двух сторон обеими руками и резким рывком вправил его на место. Стиснул зубы, сдерживая болезненный вскрик, и глаза наполнились слезами.
Я проморгался и с облегчением обнаружил, что улица уже не выглядит такой размытой, как только что. Содержимое моего мешка валялось на земле возле меня: полмотка бечевки, тупой ножичек, «Риторика и логика» и остатки той краюхи, которой накормил меня крестьянин. Как давно это было!
Крестьянин… Я подумал о Сете и Джейке. Теплый хлеб с маслом. Песни на телеге. Они предлагали убежище, новый дом…
Внезапное воспоминание вызвало приступ тошнотворной паники. Я огляделся по сторонам. От резкого движения заболела голова. Я принялся рыться руками в отбросах, и нащупал ужасно знакомые щепки. Я немо уставился на них, а мир вокруг тем временем незаметно начал темнеть. Я бросил взгляд на узкую полоску неба над головой и увидел, что оно лиловеет. Смеркалось.
Сколько же уже времени? Я поспешно собрал свои пожитки, обойдясь с книгой Бена бережней, чем со всем остальным, и захромал туда, где, как я надеялся, находилась Приморская площадь.
К тому времени как я отыскал площадь, на небе угасали последние отсветы заката. Несколько телег лениво расползались посреди немногих припозднившихся покупателей. Я, хромая, метался из угла в угол площади, точно безумный, разыскивая старого крестьянина, который меня подвез. Разыскивая те уродливые, шишковатые тыквы.
Задыхаясь и спотыкаясь, я наконец нашел книжную лавку, напротив которой остановился Сет. Сета и его телеги нигде не было. Я рухнул на пустое место, где раньше стояла телега, и враз ощутил боль всех травм, на которые до сих пор заставлял себя не обращать внимания.
Я ощупал их одну за другой. Несколько ребер очень болело, но я не мог определить, сломаны они или хрящ порван. Если резко повернуть голову, накатывало головокружение и тошнота – вероятно, сотрясение мозга. Нос у меня был сломан, а ушибов и ссадин было просто не сосчитать. И еще я был голоден.
Последнее было единственной проблемой, с которой я мог что-то сделать. Я достал то, что оставалось от сегодняшнего хлеба, и съел его. Хлеба было мало, но все-таки лучше, чем ничего. Я напился из конской колоды. Мне достаточно сильно хотелось пить, чтобы не обращать внимания на то, что вода солоноватая и несвежая.