Хроника смертельной осени - стр. 16
– Кто тебе сказал?
Антон наконец с болью взглянул на нее:
– Никто. Надо быть слепым, чтобы не понять. Я и был слепым. Не хотел видеть и не видел. Так проще и спокойнее…
– Боже, – почти беззвучно промолвила Анна. – Бедный мой… Что я наделала… Это я должна просить у тебя прощения.
Она не выдержала и заплакала, раздираемая стыдом и печалью. Он бросился к ней, упав на колени:
– Милая, не плачь! Не стою я того.
Она обхватила его голову и прижалась губами к светлым волосам. И повторяла безысходно:
– Прости… прости…
– Если я буду тебе нужен, – Ланской склонил голову к пледу, покрывавший ее колени. – Если я тебе буду нужен – позови, я приду…
И он ушел… А они с Жики уехали в Париж через десять дней – у Анны была открытая шенгенская виза на пять лет…
Октябрь – ноябрь 2010 года, Москва
В конце сентября как-то само собой получилось, что Сергей перебрался к Катрин с ее равнодушного согласия. Он поселился в гостиной, но поскольку диван оказался слишком коротким для его двухметрового роста, он приволок из дома огромный надувной матрас и спал на нем. Постепенно Катрин стала оживать, что-то делать по дому, возиться на кухне. На курсы она не вернулась, а вяло занималась переводами. Иногда, ожидая Сергея после суточного дежурства, она грустно думала, что их жизнь выглядит, как пародия на семью – только спят они в разных комнатах.
Первые несколько ночей после того, как он стал у нее жить, она вздрагивала от каждого звука в гостиной, ворочаясь без сна на кровати, и со страхом ждала: вот-вот он зайдет, и придется объяснять ему, что она не готова, ей по-прежнему страшно, и даже мысль о близости с мужчиной вызывает у нее тоскливый ужас. Но он даже не заглянул к ней ни в первую, ни во вторую, ни в третью ночь. Сначала Катрин удивилась, затем почувствовала себя слегка уязвленной, а потом привыкла, что за стенкой у нее живет сосед.
Так прошло около двух месяцев. Однажды, в середине ноября, она проснулась рано утром, еще затемно. Она спустила ноги с кровати, нащупала тапочки и сонная, не поднимая тяжелых век, по дороге накидывая халат, побрела в туалет. В коридоре Катрин краем уха уловила шум воды в ванной и, открыв один глаз, увидела, что дверь туда притворена неплотно. Когда она вышла из туалета, вода в ванной уже не бежала, и она, будто ее кто-то подтолкнул в спину, воровато приникла к щели, шириной в палец. Спросонья видно было плохо. Катрин, как ребенок кулачками протерев глаза, снова заглянула в приоткрытую дверь и нервно перевела дыхание, почувствовав, как сердце ее замерло и прекратило биться. Завороженная, Катрин была не в силах оторвать взгляд от явившейся ей картины. Видимо, он только что вышел из душевой кабины и, стоя к ней спиной, растирал влажное тело полотенцем.