Хроника кровавого века: Замятня - стр. 35
Однако не перевелись пикантные места в Киеве. Одним из таких был салон мамаши Гинди. История мамаши Гинди печальна и поучительна для некоторых мужчин: жил в Киеве богатый купец Мендель, имевший красавицу жену. Не раз местные ловеласы пытались завести интрижку с Анной Мендель, но никто не добился успеха, ибо красавица-купчиха была верна своему мужу.
Всё изменилось в один миг: Анна Мендель узнаёт, что её муж частый гость борделей. Она решается на месть и поступает на работу в публичный дом, став самой популярной куртизанкой Киева. От такого позора её муж бежал из Киева, но на чужбине не смог пережить горя и умер. Анна Мендель став богатой вдовой, бросать своего занятия не захотела. Она основала публичный дом, в котором клиентов обслуживали не безграмотные крестьянки, а образованные дворянки и жёны чиновников. Девицы у мадам Гинди работали не за кусок хлеба, а от любви к своей профессии. Салон мамаши Гинди славился «любовным искусством» тамошних девиц по всей Российской империи. Сама мамаша Гинди имела бешеный успех среди высшего мужского общества, и открыла множество филиалов своего салона. Нет не зря писатель Куприн, звал Киев той поры: «Сплошной бордель».
Всё же, как не критично был настроен к Киеву Петруша Сорокин, его двоюродный брат Константин Павлович Пустошкин любил приезжать в этот город.
– Я, конечно, понимаю, ты живёшь в просвещённой Европе, – говорил Петруша Сорокин, когда они вышли из дома и шагали по Прозоровской улице>63, – но и у нас, кое-что имеется. Сегодня в «Шато де Флер»>64 играет свои цыганские напевы Пабло де Сарсате>65.
– Я большей частью живу в Румынии, а это самое захолустье Европы, – улыбнулся Пустошкин.
– Ну вот и славно, следовательно ты не пожалеешь о потерянном времени. Мы пообедаем в ресторане, а затем насладимся скрипкой великого испанца. А вот, кстати, и извозчик.
Сорокин с Пустошкиным подошли к извозчичьей коляске, на козлах которой сидел здоровенный детина с окладистой бородой.
– Милейший, довези-ка нас до «Шато де Флер», – сказал Петруша, усаживаясь в коляску.
– Не могу барин, уже заказан, – ответил извозчик.
– Полтинник даю, поехали, – настаивал Сорокин.
– Рад бы барин за такие деньги услужить вам, да человека подвести никак не могу, – вздохнул детинушка, – он на меня надеется. Мамзель у него тут. Пока значит, мужа её нет, голубки милуются. Случай чего выйдет, а меня на месте нет. Нехорошо барин.
– Шерше ля фам, – рассмеялся Петруша, вылезая из коляски, – пойдём Костя, поищем другого извозчика.
Пустошкин и Сорокин пошли дальше по тротуару, а спустя минуту, в коляску детины, уселся Евстратий Медников.