Хроника кровавого века – 2. Перед взрывом - стр. 54

Полковник Герасимов находился в кабинете вице-директора Департамента полиции Рачковского на Фонтанке, когда дежурный жандармский офицер принёс телеграмму об убийстве в Киеве Николая Татарова.

– Киевское охранное отделение считает, что это дело рук эсеров-боевиков. У покойного была обнаружена записка с буквами «БОПСР», – докладывал дежурный офицер.

– Это ужасно! – вздохнул Рачковский. Он кивнул офицеру, что тот может быть свободным. Офицер, щёлкнув каблуками, вышел. Рачковский сказал после его ухода: – Николай Татаров был ценнейшим нашим агентом. Каким образом революционеры узнали о нём?

– Некий Бурцев выпускает журнал «Былое», – ответил Герасимов, – он написал статью о провокаторах полиции. Вероятно, каким-то образом эсеры связали факты, указанные в этой статье с Николаем Татаровым.

– Вы читали эту статью?

– Да, – кивнул жандармский полковник, – конкретных данных Бурцев не приводил, но некоторые факты наводят на грустные размышления. Господин Бурцев слишком хорошо осведомлён о некоторых аспектах работы Департамента полиции.

– Эка вы, куда хватили сударь! – покачал головой Рачковский.

– Я лишь хочу одного Пётр Иванович, что бы вы уразумели, враг наш коварен и умён, – вздохнул Герасимов, – а вы, слишком слепо доверяете этому попу-расстриге Гапону.

– Вы ещё слишком молоды Александр Васильевич, – улыбнулся Рачковский. Он откинулся на спинку кресла и продолжил: – И потом, вам до конца не известны все аспекты этого дела. Потому вы и судите так опрометчиво..

Рачковский не мог сказать Герасимову, что с помощью Гапона они с Витте планировали создать крупную рабочую организацию, по тому типу, которые в своё время хотел сделать Сергей Зубатов. На своей конспиративной квартире Рачковский устроил встречу Гапона и Витте. Там Гапон заявил, что находясь в эмиграции, он хорошо изучил революционеров. Многих из них можно склонить к сотрудничеству с российским правительством.

Когда Гапон верил в то, что говорил, он становился необычайно харизматичным. Гапон был проповедником по своей натуре, в момент его проповедей люди, попадая под его обаяние, верили ему. Поверил Гапону и Сергей Юльевич Витте, а видя, что Витте верит ему, и сам Гапон искренне уверовал, что сможет склонить Пинхуса Ротенберга, а через него и других эсеров к сотрудничеству с правительством. Вдохновлённый проповедями Гапона, Витте пообещал Рачковскому выделить сто тысяч рублей из секретного правительственного фонда, для Георгия Гапона. Всего этого Рачковский сказать полковнику Герасимову не мог.

Разговор с Петром Рачковским удручающе подействовал на Герасимова. Из департамента полиции он решил идти пешком. Семья Герасимова по-прежнему жила в Харькове, а сам он в конспиративной квартире, на Итальянской улице, в доходном доме Пентешиной