Хромые боги - стр. 48
– Что будете заказывать, гражданин? – рядом возник парень в белой курточке. Несмотря на то, что вагон ощутимо раскачивался (очевидно, проезжали целое скопление стрелок), официант стоял незыблемо, как моряк на палубе.
Дима сделал заказ. Попытался.
Оказалось, что котлет по-киевски вагон-ресторан предложить уже не может. А вино – пожалуйста. Но может быть, лучше пиво? Потому что пиво как раз поступило: Жигулевское и очень свежее.
Дима растерялся. Запасной вариант он как-то не предусмотрел. Взять что ли гуляш и пиво? Оказалось, что гуляш тоже закончился.
– А что же тогда у вас есть? – спросил молодой учитель.
– Так возьмите же яичницу с колбасой, – не отрывая глаз от блокнота, предложил парень.
Дима согласился на яичницу и пиво, чем, несомненно, угодил официанту:
– Из двух яиц? Из трех? Свекольный салат? И селедочку с лучком вам принесу, как раз будет.
Было приятно выглядеть покладистым, интеллигентным пассажиром. Верховников откинулся на мягкую спинку и подставил лицо воздушному потоку. Железнодорожный ветерок пах черешней и дымком.
– Белла, почему же вы уходите?
Девушка с шиньоном стояла в проходе совсем рядом с Верховниковым. Инженер держал ее за руку. Между ними явно происходила какая-то сцена.
Диме было неловко обнаружить себя свидетелем. Он опустил глаза.
– Знаете, Оскар Робертович, это забавная игра затянулась. Вам изменило чувство меры. Если это такой прием, то он не смешной. И совершенно не уместно, требовать от меня бросить писать стихи. Эта шутка – глупая. Зря я вам доверилась. Вы не знаете, как легко ранить в начале пути. И при чем здесь – «честное комсомольское»? Пошлость какая… вы не понимаете этого?
– Ну, я сморозил не то… Белла, послушайте…
Девушка досадливо махнула рукой, мелькнул острый локоток.
Инженер отступился. Вернулся на свое место. На него бросали заинтересованные взгляды, он отвечал рассеянной улыбкой. Покрутил в руках столовый нож, бросая короткие блики, потянулся за бокалом.
Массаракш! Дима почувствовал, что слегка вспотел. Было у него это свойство: когда на его глазах с каким-нибудь человеком происходила неловкая ситуация, он вдруг представлял себя на его месте и остро переживал происходящее. Это называется – «испанский стыд».
К его большому облегчению, официант как раз принес в алюминиевой тарелке яичницу и запотевшую бутылку пива. Перевернутый стакан на горлышке тускло позвякивал.
После ресторана Веховников долго стоял в чьем-то чужом тамбуре. За окном уже наступила ночь. Голубые, далекие огоньки, обозначающие людские жилища, медленно ползли к краю окна.