Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга третья - стр. 22
– Да-да, – почти шепотом сказал он, – ваять жизнь – это то, что мне надо: создавать не золото, а жизнь!
Это я уже где-то слышал.
Я не знал, что мне делать: утешать его или радоваться вместе с ним. Я знал точно одно: я попал в десятку: он теперь – мой. И дал вволю ему наплакаться. Потом мы шли по ночному Иерусалиму и молчали.
– Я до сих пор не верю, – произнес он, наконец, – но как тебе все это удалось провернуть? Знаешь, ты – гений…
– Знаю, – сказал я.
– Я бы до Пирамиды никогда не додумался!
– Пирамиду не я придумал, – сказал я, – мы ее все вместе придумали, ты, я, Аня и Стас, Ия и Юля, Архипов и Тамара, и…
– Да, и Славик, и Ксения и Наталья…
– И Жора, и Вит…
– Да, Жора – гений всяких придумок…
– Бог, – сказал я.
– Да, Жора тоже… Ты уже называл Юлию, кто это?
– Пирамиду, – сказал я, – придумал Сам Бог. В Его Книге все написано, там начертан и план нашей жизни. В ней все есть и маркетинг, и менеджмент, аудит и консалтинг, даже бонусы и дивиденды, абсолютно все, надо просто уметь читать… Пришло время прочитать ее заново и по-новому, и досталось это нам, понимаешь, не кому-то, а нам. На нас Он возложил это Его плодоносное иго, это бремя небесное, понимаешь, нам нельзя Его подводить.
– Ты строишь свою Пирамиду так уверенно и с таким вдохновенным смирением, как это может делать только глубоко верующий в правоту своего дела человек.
– А ты разве в нее не веришь?
Тут я вспомнил Аню, наш спор, и сказал то, что говорил ей:
– Сrede ut intelligas! Верь, чтобы понимать!
– Да-да… Чтобы понимать, – согласился Юра, – требуется вера.
Видимо, этот мой небесный спич, свято вырастал и ширился по ночным вымершим переулкам Иерусалима, и наводил на нас некий таинственный трепет, звуча как молитва, как клятва, которую мы давали на верность служения Небу. Это был наш катарсис.
– Так кто эта твоя Юлия? – снова спросил он.
– Муза, – сказал я, – наша муза… Чистый креатив! Кстати, и Тина…
– И она с вами?
– Ты знаешь Тину, – спросил я, – какую Тину?
Юра посмотрел на меня и ничего не сказал.
Вот так, рассуждая о Боге и Его исповедимых для нас путях, мы и добрели до гостиницы.
– Только бы не оказалось все это благими намерениями, которые приведут нас известно куда, – сказал Юра, – ведь самый главный бич человечества – невежество и неверие…
Но этой капельки пессимизма было не достаточно, чтобы затушить тот костер, который, я это видел, в нем уже разгорался.
– Знаешь, – он сделал еще одну попытку уйти, – мне кажется, у тебя ничего не получится.
– Чудак, – сказал я, – у тебя уже нет выбора!
Мы не знали тогда, что костер этот превратится в пожар.