Христианская психология в контексте научного мировоззрения

Зенько Ю.М. Психология религии. СПб., 2009. С. 254.

Там же. С. 61–62.

Речи и приветствия на торжественном открытии Психологического института им. Л. Г. Щукиной при Императорском Московском университете. М., 1914. С. 15.

Там же. С. 16.

Там же. С. 23.

См.: Христианская антропология и психология в лицах. Основные авторы и работы с древнехристианского периода по настоящее время. Библиографический справочник / Сост. и ред. Ю. М. Зенько. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2010.

См.: Братусь Б. С. Русская, советская, российская психология. М., 2000.

Воробьев С.Л. Онтологические образы психологии // Начала христианской психологии. М., 1995. С. 85.

Там же. С. 86–87.

Там же.

См.: Феофан Затворник, святитель. Собрание писем. Вып. 7. М., 1995. С. 215.

В некогда известном фильме Михаила Ромма «Девять дней одного года» герой с иронией читает в стенгазете физического института обязательство «открыть новую частицу в текущем квартале». Ныне «социалистические обязательства» подобного рода сменились «капиталистическими», что абсурдно в неменьшей степени.

Что в науке подразумевает часто многолетний подвижнический труд. Вспомним, как представлял И.П. Павлов свою итоговую книгу – это плод «моего неотступного двадцатилетнего думания». Такая упорная неотступность – стержневое условие. Открытие, рукопись, успех – вторичны, производны.

Это Место в этом Времени оказалось ключевым (пусковым) и для создания в стране нового типа высших учебных заведений, где наряду с дипломами государственного образца (педагогика, юриспруденция, экономика, история, филология) учащиеся получали солидную теологическую подготовку. Так, Свято-Тихоновский православный гуманитарный институт (затем – университет) начался с Катехизических курсов, помещения для которых были безвозмездно предоставлены в гуманитарных корпусах МГУ его ректором – академиком В.А. Садовничим. В это же время в Москве появляется Православный институт св. Иоанна Богослова.

Московский университет до революции иногда именовали «храмом на Моховой» (Моховая, напомним, улица в самом центре Москвы, напротив Кремля, где расположены величественные старые здания университета). Этим хотели подчеркнуть, что речь не просто об учено-учебном заведении, но о чем-то большем – о главном храме российской науки и просвещения. В христианской православной стране, каковой была тогдашняя Россия, сравнение университета с храмом имело особый, легко подразумеваемый в контексте той жизни смысл высокого и бескорыстного служения Истине и Просвещению, предельным образом, ориентиром которого (выше не подняться, ниже нельзя опуститься) был Образ Христа. Недаром на фасаде корпуса, где помещена университетская домовая церковь мц. Татианы, была вознесена (к счастью, не так давно восстановлена и вновь сияет) надпись: «Свет Христов да просвещает всех».

Хотя не обходилось и без некоторых курьезов. Например, крупнейший психолог и методолог науки Владимир Петрович Зинченко охотно согласился выступить на одном из семинаров с докладом, но потом (со свойственным только ему мягким юмором) жаловался автору: «Понимаете, выхожу я на трибуну, собираюсь уже говорить, вдруг весь зал встает, смотрит на меня и начинает креститься. Я опешил в недоумении – хорошо, догадался оглянуться и увидел, что прямо за мной висит икона. Ну, так же нельзя, вы бы хоть предупреждали…»

До революции это Психологический институт имени Л. Г. Щукиной при Императорском Московском университете. Выше упоминалось о приветствиях духовных академий в честь его открытия 23 марта (по старому стилю) 1914 г. Институт был построен на территории университета и оборудован по последнему слову техники целиком за счет благотворительного вклада известного купца и мецената С.И. Щукина. Это было первое в мире здание, специально воздвигнутое для крупного научного психологического института. «У нас в Германии, – не без доли зависти писал известный немецкий психолог О. Кюльпе, – нет ничего подобного, что можно было бы поставить рядом». Ведущие американские ученые так же высоко оценили новое научное учреждение в России. Д. Кэттел назвал его «наилучше оборудованным в мире». Э. Титчинер признал, что «приспособления и оборудование соперничают, если не превосходят лаборатории, где-либо в мире существующие» [Психологический институт на Моховой (исторический очерк). М., 1994, С. 6–7].

Условия С. И. Щукина для столь щедрого пожертвования составили лишь несколько простых пунктов: передача института в вечное пользование Императорскому Московскому университету и запрет на использование здания кроме как «в учено-учебных целях»; назначение организатором и директором профессора Г.И. Челпанова; присвоение институту имени горячо любимой, недавно умершей жены дарителя – Лидии Григорьевны Щукиной (1864–1907). Руководство университета с охотой приняло все пункты. Чтобы почувствовать тогдашнее отношение к этому событию, приведем строки из письма собрания сотрудников и студентов института ректору Московского университета: «Настоящее собрание, адреса и приветствия, прочитанные на нем, с очевидностью показывают, какую высокую оценку находит себе дар С. И. Щукина. Мы горячо желаем и находим вполне соответственным, чтобы эти стены хранили в себе изображения тех, благодаря кому создано это научное учреждение. Поэтому мы имеем честь просить Вас и в лице Вашем – Совет Императорского Московского университета возбудить ходатайство о разрешении нам поместить в нашем институте портреты Л. Г. Щукиной и С. И. Щукина. Пусть всякий, входящий сюда хотя бы столетия спустя, видит тех, кому обязан этот институт своим возникновением, пусть ежегодное празднование этого дня, дня св. Лидии и открытия института, совершается под сенью этих изображений. Пусть еще и таким образом будут почтены память Л. Г. Щукиной и примерное деяние С.И. Щукина» (Там же. С. 8).

Советская власть внесла свои коррективы в эти намерения. Вскоре после Октябрьского переворота Г. И. Челпанов был уволен, институт отторгнут от Московского университета, имя Л. Г. Щукиной снято с фронтона здания института – словом, попраны все основные условия дарителя.

…Я пишу это примечание весной 2014 г., аккурат сто лет спустя торжественного открытия института и вышеприведенного письма его сотрудников. Коммунисты уже не у власти (хоть не теряют на то надежды), но институт по-прежнему вне Московского университета и, главное, имя Лидии Григорьевны Щукиной, в честь которой создан этот памятник науки и любви, не возвращено институту. Наши долги перед прошлым предстоит еще возвращать. Прошлое должно занять место прошлого, прошедшего, ушедшего, пережитого, отпущенного с миром, но, пока за нами такие вопиющие долги, оно будет маячить впереди, лишая внутреннего покоя и заграждая путь движения к благому будущему.

Последним можно теперь порекомендовать познакомиться с фундаментальными библиографическими изысканиями Ю.М. Зенько, из которых ясно, что речь идет об обычном православном выражении, которому к тому же более 150 лет. Впервые оно было употреблено в 1860 г. свт. Игнатием (Брянчаниновым). У свт. Феофана Затворника мы находим уже целую программу разработки христианской психологии. Словосочетание «православная психология» появилось спустя почти сто лет: оно было употреблено архимандритом Киприаном (Керном) лишь в 1950 г. в его известной книге «Антропология св. Григория Паламы».

Это был первый тогда православный священник, настоятель сельского прихода, официально взятый на работу в светское (еще недавно советское) научно-исследовательское психологическое учреждение. О том, насколько это было новым, неожиданным и для многих тревожным, свидетельствует прошедший тогда по институту слух, будто «наняли попа, которого посадят около лестницы и он будет крестить всех входящих». Распространен был и каламбур В.П. Зинченко: «Братусь психологию поставил на попа».

Позже о. Борис был приглашен тогдашним директором Института педагогических инноваций РАО, профессором В.И. Слободчиковым на должность заведующего Лабораторией духовно-культурных основ образования. Он перешел на работу в Институт педагогических инноваций, его интересы стали все более смещаться в сторону педагогики, педагогической психологии, духовного воспитания, где он со временем смог добиться впечатляющих успехов, основав в Тверской области крупный учебно-воспитательный центр «Новая Корчева», получивший всероссийскую известность. Жизнь и подвижническая деятельность протоиерея Бориса Ничипорова, кандидата психологических наук, заслуженного учителя России, оборвалась в декабре 2003 г.; ему было тогда всего пятьдесят лет… Помню его еще студентом факультета психологии МГУ, наше общение по поводу первых курсовых (я был их научным руководителем, диплом и кандидатскую он писал уже под руководством профессора Б. В. Зейгарник), его искренность, жажду познания, заразительный смех, умение общаться (особенно с детьми), его всегда смелые планы, столь многие из которых свершились. Вечная память!

Многие из этих статей были опубликованы тогда в журнале «Человек» Российской Академии наук. Все статьи прошли строгую, нелицеприятную редактуру многоопытного С.Л. Воробьева.

О личных качествах В.П. Зинченко его друг и коллега В.П. Мунипов писал: «Мощный и острый ум, помноженный на творческое воображение и неисчерпаемую энергию, в сочетании с чувством юмора… Он прямой, смелый и надежный человек, с которым радостно работать и дружить… Непорядочным людям высказывает свое мнение в лицо, так что они его избегают. Его высочайший профессионализм в сочетании с указанными чертами личности зачастую приводит к тому, что его боятся приглашать на работу в организации психологического профиля. Зинченко не лишен недостатков, они у него так сложно вплетаются в положительные черты, что их трудно расчленить. Зинченко без недостатков, убежден я, не будет Зинченко, которого все знают… Независимый и свободный человек» (Мунипов В.П. От психотехники к инженерной психологии и эргономике // Стиль мышления: проблемы исторического единства научного знания. М., 2011. С. 165, 174). Исходя из своего опыта общения с В.П. Зинченко, полностью соглашусь с этой характеристикой, добавив лишь, что после смерти В.В. Давыдова (1930–1998) внутренне стал считать В.П. Зинченко «психологом номер один» среди живущих в России – по неформальной (а значит, никем официально не утвержденной) «табели о рангах», или по «гамбургскому счету». Хорошо, что успел сказать это несколько раз публично на разных собраниях и самому Владимиру Петровичу при его жизни.

В «Слове о Сергее Леонидовиче Рубинштейне» В.П. Зинченко, в частности, писал: «Когда институт „Открытое общество“ доверил мне заказать новое пополнение учебников по психологии, я назвал около 30 авторов. Среди них: Г.М. Андреева, Б.С. Братусь, А.И. Донцов, В.П. Зинченко, В.М. Мунипов,

В. С. Мухина, А. В. Петровский, М. Г. Ярошевский». И далее в двух фразах следовал типичный зинченковский поворот, возвращающий к теме очерка – глубине и эрудиции Рубинштейна, его умению создавать фундаментальные учебники, – но делающий это неожиданно, колко, с иронией, со «щепоткой соли» по отношению к перечисленным им профессорам и академикам, среди которых (обратите внимание) и он сам: «На резонный вопрос, почему так много, я ответил, что, если бы был жив С. Л. Рубинштейн, я назвал бы его одного. Сейчас, когда почти все заказанные книги изданы, могу сказать, что, отвечая так, я не ошибся» (Зинченко В.П. Слово о Сергее Леонидовиче Рубинштейне. – В кн.: Стиль мышления: проблема исторического единства научного знания. М., 2011. С. 287).

См.: Ничипоров Б.В. Введение в христианскую психологию: Размышления священника-психолога. М., 1994.

Одни, например, утверждали (несмотря на тематические семинары о Пушкине, об истории, о театре, о психологии развития личности, воспитании, психотерапии и т. п.), будто бы «там» только и речи что о «пропаганде религии». Другие (и их было большинство), избегая каких-либо оценок, ограничивались постоянным (сказал бы даже – навязчивым) вопрошанием (обращенным в том числе и к автору этих строк): «Нет, ну скажите, а что же там все-таки происходит?» Судя по тону, доверительной приглушенности голоса, смеси любопытства и тревоги в глазах вопрошающих, явно подразумевалось, что происходит нечто весьма странное, требующее именно от вас специальных конфиденциальных разъяснений. Но сколько бы вы ни разъясняли, тревожность и любопытство не угасали, и вопрос повторялся при каждой встрече вновь и вновь. Однако получить ответ на свой вопрос было просто: надо было всего лишь в назначенный для семинара час (лучше заранее, а то не пробьешься сквозь толпу у дверей) прийти в соответствующую аудиторию – все увидеть, услышать и потом составить свое мнение. Рискну предположить, что отсутствие столь простого решения было связано отнюдь не с головной, мыслительной деятельностью коллег (всегда заведомо высокого качества), а с личностной сферой, с теми личностными заслонками и фильтрами, что оттесняли, не допускали этого простого решения, потому что в нем ощущалась некая потенциальная угроза их безопасности (перехода с позиции любопытствующего, но стороннего наблюдателя на позицию ответственного личностного отношения). Советская власть хорошо сформовала негласную (но постоянно и жестко подкрепляемую) установку «быть как все», «не высовываться», не искать, а тем более не выражать свое мнение, отличное от общеустановленного, чтобы «не засветиться». Конечно, в данном случае опасаться было вроде как уже нечего. Ну а вдруг…

Посмотрите хотя бы на крупнейшие московские общедоступные музеи – Исторический, Политехнический, Изобразительных искусств и другие. Все они выросли из соответствующих кабинетов и аудиторий Московского Императорского университета благодаря подвижническому труду его профессоров. Вспомним и знаменитые Публичные лекции и чтения профессоров университета, собиравшие «всю Москву». Университет всегда был (должен был быть) открыт для образования и просвещения всех, а не только своих сотрудников и студентов.

Окружающие, да и он сам, нередко шутили (подшучивали) по поводу того, что он был полным тезкой вождя мирового пролетариата, за исключением всего одной буковки фамилии – «в» вместо «н».

См.: Вектор взаимодействия (опыт возрождения Челпановских чтений) // Человек. 1995. № 2; Культура незаочного постижения. Философско-психологический семинар памяти Г.И. Челпанова // Человек. 1995. № 3; Ценности, смыслы, поступки. Философско-психологический семинар (памяти Г.И. Челпанова) // Человек. 1995. № 4; Психология личности: новые подходы. Философско-психологический семинар (памяти Г. И. Челпанова)//Человек. 1995. № 5; Психология личности: новые подходы. Философско-психологический семинар (памяти Г.И. Челпанова) //Человек. 1995. № 6; Зов бытия. Философско-психологический семинар (памяти Г.И. Челпанова) // Человек. 1996. № 2; Зов бытия. Философско-психологический семинар (памяти Г.И. Челпанова) // Человек. 1996. № 3.

Данная глава посвящена становлению московской линии развития христианской психологии, что, разумеется, не умаляет вклада и своеобразия других исследователей. Так, отдельного рассмотрения, безусловно, заслуживает петербургская линия, где особую роль сыграл выпускник факультета психологии Санкт-Петербургского университета протоиерей Владимир Цветков. В начале 1990-х гг. он инициировал создание Общества православной культуры им. свт. Игнатия Брянчанинова. Из семинара по христианскому символизму, который в рамках общества вел о. Владимир, со временем выделилась секция православных психологов, возглавляемая профессором Л.Ф. Шеховцовой. Важные исследования были инициированы петербургскими профессорами В. В. Семыкиным, В.Х. Манеровым и др.

См.: Зенько М.Ю. Трехвековой диалог психологии и религии в России//Христианское чтение. 2000. № 19. С. 82–164.

См.: Ничипоров Б.В. Введение христианскую психологию. М., 1994; Братусь Б. С. и др. Начала христианской психологии. Учебное пособие для вузов. М., 1995.

См.: Консонанс: Альманах психологии и духовной жизни. М., 1995. № 1.С.54.

См.: Зенько Ю.М. Психология религии. СПб., 2009.

См.: Зенько Ю.М. Христианская антропология и психология в лицах. СПб., 2011.

См.: Егоров Г.В. Психолого-акмеологические детерминанты развития профессионализма слушателей при обучении в институтах дополнительного профессионального образования: автореф. дис… канд. пс. наук Тамбов, 2011; Пологрудо в С. Г. Модель акмеологического развития пастыря: автореф. дис…. канд. пс. наукМ., 2014.

См. напр.: Живая вода: научный альманах. Выпуски I–II (Серия «Православие. Педагогика. Психология». Главный редактор А.В. Шувалов). Калуга, 2012.

The ЕМСАРР Journal: Christian Psychology Around The World (Focus Country: Russia). 2013,184 p. URL: http://emcapp.ignis.de/3/#/Chapter_l

См.: Практическое руководство по приходскому консультированию. СПб., 2013.

Седьмая Международная конференция православных психотерапевтов «Христианская психология между человеком и миром: свобода, ответственность, личность» прошла 13–15 октября 2016 года на базе факультета психологии университета св. апостола Иоанна Богослова. Президент конференции – ректор РПУ игумен Петр (Еремеев), сопредседатели – проф. Б. С. Братусь, проф. Ф.Е. Василюк, проф. В. И. Слободчиков. В ней приняли участие более трехсот человек, включая ученых, психотерапевтов, священников, студентов из разных стран, а также многих городов России. По отзывам зарубежных участников, конференция показала, что Москва стала одним из ведущих мировых центров христианской православной психологии и психотерапии. В России эта конференция (проект, осуществление) была признана победителем XVIII Национального конкурса «Золотая Психея» в номинации «Событие года в жизни сообщества». Впервые за 18 лет существования самого авторитетного в профессиональной психологической среде конкурса такое предпочтение было отдано событию, связанному с христианской психологией. – Ред.

См. персоналии в кн.: Зенько Ю.М. Христианская антропология и психология в лицах. СПб., 2011.

Впервые опубликовано в кн.: Начала христианской психологии. М., 1995. С. 57–80. Воспроизведение текста двадцатилетней давности после прозвучавшего в предыдущей главе призыва приступить к новому этапу конституирования предметного поля христианской психологии может показаться для читателя несколько странным. Неужели в бурно развивающейся области не появились за это время другие исследования? Разумеется, они есть, но, по убеждению ответственного редактора книги, все еще продолжают проигрывать по сравнению с представленным текстом, где столь ответственно, сжато и ясно представлен взгляд на проблему верующего ученого-естествоиспытателя. – Отв. ред.

Gould S.J. Impeaching a self-appointed judge I I Scientific Amer. 1992. July.P. 119.

Futuyama D.J. Evolutionary Biology. Sunderland (M. A.) 1986. P. 3.

Соловьев Вл. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 140.

Simpson G.G. The meaning of evolution. New Haven (Conn), 1967. P. 344–345.

Цит. по: ShaeferH.F. Science and the Christian faith. Berkeley (CA), 1984. P. 2.

Ломоносов М.В. Сочинения. М., 1961. С. 496–497.

Вернадский В. И. Памяти М.В. Ломоносова//Запросы жизни. 1911. № 5. С. 257.

Вернадский В. И. О значении трудов Ломоносова в минералогии и геологии. М., 1900. С. 3.

Shaefer H.F. Цит. соч. Р. 14.

Бэр К.Э. Избранные работы. Л., 1926. С. 102.

Hatcher W. Logic and Logos. Cambridge, 1990. P. 19–59.

Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление. М., 1991. С. 204.

Цит. по: Соловьев В. С. Указ. соч. Т. 2. С. 764.

Грановский Т.Н. Лекции по истории Средневековья. М., 1986. С. 271.

Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление. С. 198.

Monod J. // Newsweek. 1971. April 26. P. 99.

Соловьев В. С. Цит. соч. Т. 2. С. 328.

Флоренский П.А. Письма В. И. Вернадскому // Новый мир. 1989. № 2. С. 197.

Вернадский В. И. Научная мысль как планетное явление. С. 202.

Там же. С. 197.

Там же. С. 202.

Вернадский В.И. Памяти Ломоносова. С. 259.

Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. С. 96.

Вернадский В. И. Избранные труды по истории науки. М., 1981. С. 205–206.

Ломоносов М.В. Поли. собр. соч. Т. 5. М.; Л., 1952. С. 320–321.

Там же. Т. 7. М.; Л., 1954. С. 574.

Бэр К.Э. Избранные работы. Л., 1926. С. 93.

Там же. С. 115.

Там же. С. 120.

Там же.

Там же. С. 120–121.

Тахтаджян А.Л. Дарвин и современная теория эволюции // Чарльз Дарвин. Происхождение видов путем естественного отбора. СПб., 1991. С. 489.

Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере //Успехи современной биологии. 1944. № 18. Вып. 2. С. 114.

Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. С. 19.

Там же. С. 238.

Там же. С. 239.

Там же. С. 40.

Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. С. 50–51.

Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. С. 168.

См.: Scientific American. 1991. Febr. P. 117.

См.: Воейков В.Л. Теория эволюции Дарвина: истина или заблуждение? //Химия и жизнь. 1994. № 3. С. 29.

Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. С. 213–214.

Как и предыдущая глава, впервые опубликована в книге «Начала христианской психологии» (М., 1995. С. 80–105). Одна из первых постсоветских работ, открыто представляющих взгляд религиозного философа на проблему. Печатается в сокращении. Современные историко-методологические изыскания возобновятся в следующих главах раздела. – Отв. ред.

Уайльд О. Портрет Дориана Грея //Уайльд О. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1.М., 1961. С. 72.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 3.

Павленко А. Н. Бытие у своего порога. Дар // Человек. 1994. № 1. С. 22.

См.: Бруно Дж. О бесконечности, Вселенной и мирах. М., 1936. С. 160.

По остроумному замечанию В. И. Слободчикова, в таком случае это «психология психики», но не «психология человека» (см. главу VII). Вопрос о соотношении «психики» и «души» будет специально рассмотрен в главе V. – Отв. ред.

См.: Из архива // Человек. 1991. № 5.

Об известных сдвигах в методологии психологии, произошедших со времени напечатания этого текста (1995), см. в главах VIII, IX, X. – Отв. ред.

Несмелов В. Наука о человеке. Казань, 1905. С. 13.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 27.

Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова Подвижнические // Слово 38. М., 1993.

Там же. Слово 50.

Там же. Слово 48.

Там же. Слово 54.

См. полную версию главы в: Начала христианской психологии. М., 1995. С. 80–105. Обратим внимание читателя и на первый опыт анализа страстей с позиций христианской психологии: Виноградов Л. О страстях и искушениях: Ответы православных психологов. М., 2016. – Отв. ред.

Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 13-06-00590 «Вера как общепсихологическая категория». Первая публикация в журнале «Консультативная психология и психиатрия». 2014, № 5. С. 118–138.

Франк С.Л. Предмет знания. Душа человеческая. СПб., 1995. С. 422–423.

Полный церковнославянский словарь/Сост. Г. Дьяченко. М., 1993. С. 159.

См.: Слободчиков В.И. Христианская психология в системе психологического знания // Московский психотерапевтический журнал. 2007. № 3. С. 23–31. Много раньше Андрей Белый так описал однажды свое состояние во время тяжелой болезни: «Я наблюдал: психология оплотневала во мне в физиологию» (См.: Белый А. Между двух революций. Л., 1934).

Даль Вл. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 1.М., 1995. С. 503.

Полный церковнославянский словарь. С. 160.

* Челпанов Г.И. Психология и школа. Сборник статей. М., 1992. С. 9.

Более того, одно упоминание о ней способно вызвать лишь раздра

жение и досаду у некоторых современных психологов. «Есть понятие, – рассуждал, например, М. Ю. Кондратьев, – которое я бы изъял из многих психологических словарей и которое не имеет отношения к психологической науке, да и к науке вообще. Для меня странно выглядят те психологические словари, где присутствует понятие „душа“» (Кондратьев М.Ю. Проникновение религиозного влияния в образовательный процесс // Скепсис. 2005. № 3–4. С. 255). Но даже в упомянутых им «странно выглядящих» психологических словарях «душа» нередко сводилась лишь к «психике» – например, как понятие, «отражающее исторически изменившееся воззрение на психику человека и животного» (Психология. Словарь. М., 1990).

Материалистическое сознание может дать и другое толкование второму пониманию души – например, нравственнофилософское. Однако и в этом случае придется согласиться с М.М. Рубинштейном, который констатировал, что «философия в своем развитии свято сохранила и хранит это первое открытие первобытного человека, его мысль о двойном бытии, материальном и духовном, тела и духа; эта мысль и родила все многочисленные разновидности материализма и спиритуализма» (Рубинштейн М.М. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Т. 1. М., 2008. С. 296). «Двойное бытие» мы еще будем обсуждать в главе IX.

«Речи и приветствия в честь открытия Психологического института им. Л.Г. Щукиной» // Репринт. М., 1994. С. 2.

В качестве немногих исключений можно назвать родоначальника психофизиологии Г.Т. Фехнера, который декларировал свою теорию как установление «точной связи между телом и душой», однако последняя бралась прежде всего в ее внешнем, причем упрощенном, понимании, что не выводило в целом фехнеровские изыскания за границы тогдашней «физиологической психологии» (см.: Общая психология: В 7 т.: Учебник для студентов высших учебных заведений / под ред. Б. С. Братуся. Т. 2 Ощущение и восприятие / А.Н. Гусев. – М., 2007). Дальнейшие исследователи уже не ставили (вытесняли, отрицали) саму возможность связи с душой и предпочитали говорить лишь о психике как таковой.

См. об этом: Братусь Б. С. Русская, советская, российская психология. М., 2000.

Аракелов Г. Г. Будущее российской психологии – в развитии нейронаук // Национальный психологический журнал. 2012. № 2. С. 64–65.

«Речи и приветствия в честь открытия Психологического института им. Л.Г. Щукиной». С. 4.

См. об этом: Братусь Б. С. Общая психология: метафизический и прагматический смыслы // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 2. С. 18–24.